Артур - полководец - Роберт Линн Асприн

Нав прищурился и подмигнул Питеру.

– Ну, это ты загнул, приятель. Клянусь моей зеленой бородой, ты этого не сделаешь, потому что «Бладевведд» – единственная морская посудина по эту сторону от Кардиффа. Ну разве что ты решил добираться до Харлека вплавь?

Питер улыбнулся.

– Ладно. Жечь твое корыто не буду. Не сегодня по крайней мере. А вот весточку Артусу отправлю, где растолкую ему, как и из-за чего мы припозднились в Харлек. Ну и конечно, припишу, из-за кого юты сожгли дворец его двоюродного братца дотла.

Капитан почесал бороду (седую, кстати, а вовсе не зеленую), развернулся и сердито зашагал к кораблю. Кей причмокнул губами за спиной у Питера.

– Гормант – не родня Артусу. Питер ухмыльнулся:

– А Нав, что, знает про это?

Они подъехали к берегу, где покачивалась на волнах зловещего вида посудина – не то галера, не то трирема.

В длину «Бладевведд» была почти в сотню футов, а в ширину – двадцать, и имела две мачты. На носу, чуть выше ватерлинии, торчал острый таран, украшенный фигурой золоченого дракона, казавшегося алым в лучах закатного солнца. Из отверстий в турели торчали наконечники стрел. Тут явно должны были размещаться лучники.

– Великолепно! – воскликнул король Меровий. – Настоящая копия имперской галеры, которая доставила божественного Юлия к этим берегам. Матросы разгоняют корабль на полную скорость и таранят судно противника. Вот эти острые перекладины, обитые медью, называются фальцами. С их помощью можно рассечь корпус вражеского корабля за считанные мгновения.

Питер взял это на заметку. Меровий был настоящим эрудитом. Правда, странно, что он счел нужным упомянуть об оснастке корабля при Ланселоте, который уж как-нибудь должен получше Меровия разбираться в таких делах. Разве что Меровий понимал, что именно этот Ланселот с такими мелочами не знаком.

– А как мы поступим с лошадьми? – спросил Питер. Корс Кант удивленно глянул на него, и Питер понял, что сморозил глупость. «Господи, ну невинный же вопрос! На корабле никаких стойл и конюшен нет!»

А бард проехал по бревенчатому причалу. Копыта его пони стучали подобно старым потрескавшимся барабанам. Как только юноша спешился, оборванцы-матросы в римских доспехах и звериных шкурах взяли пони под уздцы и отвели на середину палубы.

– О!.. – вырвалось у Питера. «Откуда мне было знать, что они возьмут треклятых лошадей на треклятую калошу?»

К Питеру подскакал Кей, который выстроил своих людей друг за другом.

– Ты спросил, как мы поступим с лошадьми?

– Тебе послышалось. Ты что, меня дураком считаешь?

– Да ты не волнуйся, мы их оставим в Кардиффе.

– Знаю.

– Ей-богу, мне бы тоже не хотелось тащиться с ними по морю до Харлека, государь! Вонючие зверюги. Это тебе не корабли, хотя тут тоже, по-моему, без вони не обойдется.

Матросы пожирали лошадей голодными глазами. Когда один из них взял под уздцы лошадь Анлодды, та оттолкнула его руку и беспомощно посмотрела на Корса Канта, потом – на Питера.

К ней подъехал Меровий и опустил руку ей на плечо.

– Девочка, ты не сможешь плыть на Мериллуин по волнам! Отдай поводья матросам, они позаботятся о твоей кобыле, во имя Артуса. Не волнуйся, о ней будут заботиться денно и нощно вплоть до нашего возвращения.

Анлодда закусила губу и, подозрительно прищурившись, посмотрела на Меровия. Затем она отдала поводья матросу-легионеру и спрыгнула на причал. Она едва слышно заговорила с Меровием, но все же Питеру удалось расслышать их разговор.

– Знаешь.., а ведь я никогда не говорила тебе, государь, что ее зовут Мериллуин.

– Разве не говорила? – высоко вздернув брови, спросил Меровий.

– Нет.

– Правда?

– Точно.

– Наверное, все же говорила, потому что иначе откуда бы я знал эту кличку?

Меровий загадочно улыбнулся и передал подошедшему матросу поводья своего скакуна.

Питер поторопил Эпонимуса. При виде пенистых волн ему почему-то стало нехорошо. «Глупости какие! – урезонил он себя. – Я никогда не боялся воды!»

Почувствовав его испуг, Эпонимус загарцевал на месте и попятился от причала. Стиснув зубы, Питер, насколько смог, сжал пятками бока лошади.

Наконец Эпонимус послушался и пошел по причалу. Вскоре они поравнялись с конем Меровия. Сам не понимая, почему, Питер закрыл глаза и открыл их только тогда, когда Эпонимус ступил на палубу. Он соскользнул с седла и прислонился к мачте.

«Я не боюсь воды! Я воды не боюсь! А Ланселот?»

Мысль эта Питера не порадовала. Неужели сознание сикамбрийца время от времени отвоевывало свое законное место?

Люди и лошади быстро заполняли палубу «Бладевведд», подгоняемые звуками походной волынки. Не то, чтобы груз сказался так уж сильно на осадке корабля. «Я бы мог взять с собой хоть сто человек!» – с обидой подумал Питер. Корабль был гораздо вместительнее, чем казался с берега.

Волны мягко покачивали посудину. Куга и его спутники сердито бурчали:

– Тоже сказать, гостеприимство! Вот оно, хваленое бриттское гостеприимство! Как тут нас разместят – прямо на палубе, что ли?

– Ага, – добавил сам Куга. Питер пропустил его замечание мимо ушей.

– Отдать концы! – прокричал Нав, после того как матросы уложили снятую с лошадей поклажу на палубе и связали канатами все, что только попадалось на глаза. Матросы распустили главный парус, гребцы оттолкнулись веслами от причала, и галера боком подалась к середине реки.

– Рабы? – спросил Питер, перегнувшись через борт.

– Свободные люди, – поправил его кормчий, крепко державший руку на кормовом весле.

– Свободные?

– Да, государь. Это наемные матросы, все до одного. Захотят уйти – скатертью дорожка, только чтоб за месяц сказали.

– Господи, почему же они тут служат? – Питер не мог скрыть изумления.

За спиной у Питера откуда ни возьмись появился капитан.

– Потому что я владею этой посудиной и плачу им вдвое больше положенного. Артеге хорошо платит, не скупится.

«Артеге? – подумал Питер. – Еще одно имечко Аргуса?»

– А ты разве не зовешь его Артусом?

– Я не в Риме живу, – язвительно проговорил Нав и отвернулся.

Путь по Северну до Кардиффа занял почти два часа. Заканчивался шестой день пребывания Питера в артуровских временах. Солнце давно село. Пятьдесят слуг (или рабов) ожидали их у причала. Лошадей свели по трапу на берег и увели в гарнизонные конюшни. Корс Кант удержал Анлодду за плечи – та была готова побежать следом за своей любимицей.