Василий Львович Пушкин - Наталья Михайлова

Торжественная церемония открытия памятника подробно описана в «Московских ведомостях», вышедших в субботу 23 февраля:

«Древняя Столица Москва, разграбленная и сожженная кровожаждущим неприятелем, час от часу более и более приходит в первобытное цветущее состояние попечениями и деятельностью Всеавгустейшего МОНАРХА, вознамерившагося, к изящному украшению ея, а более для поощрения любезных чад своих к великим подвигам и любви к Отечеству, почтить безсмертных Мужей в летописях Российских Минина и Князя Пожарского, прославившихся избавлением Отечества от ига иноплеменнаго, великолепным памятником, который и был сооружен, по приказанию ЕГО ВЕЛИЧЕСТВА, славным Художником Мартосом и доставлен сюда прошедшею осенью; ныне же Февраля 20-го воспоследовало торжественное открытие онаго…»[486]

И далее — рассказ о том, как на Красной площади колоннами расположились кавалерия, пехота и артиллерия, как государь выехал верхом из Никольских ворот, а карета с государынями императрицами — из Спасских ворот; затем строение, скрывавшее памятник, разрушилось, открывшийся монумент вызвал всеобщий восторг, и мимо монумента «все войско при звуке огромной музыки проходило скорым маршем»[487].

«Во время сего торжественного обряда стечение жителей было неимоверное, — писали „Московские ведомости“, — все лавки, крыши Гостинаго двора, лавки, устроенные нарочно для Дворянства около Кремлевской стены, стены и самыя башни Кремля были усыпаны народом, жаждущим насладиться сим новым и необыкновенным зрелищем»[488].

Василий Львович по нездоровью своему этим зрелищем не насладился. Вряд ли он посетил вечером и Благородное собрание, где в пользу инвалидов Отечественной войны 1812 года исполнялась упомянутая им в письме оратория «Пожарский и Минин» (слова Н. Д. Горчакова, музыка Дехтярева). В оратории участвовали хор придворных певчих, оркестр Императорского Московского театра лейб-гвардии, музыканты из лучших московских оркестров, исполнялась турецкая и роговая музыка[489]. Но в два часа пополудни Василий Львович все же отправился на Красную площадь:

«Я не выдержал и поехал посмотреть на монумент. — Сие произведение искусства достойно славных времен Греции и Рима. Я ничего не видел подобного. Стечение народа было многочисленное. Когда я приехал на площадь, церемония кончилась. Я вышел из саней и с час смотрел на знаменитых Пожарского и Минина. Я слышал много любопытного. Один толстый мужик с рыжею бородою говорил своему соседу: Смотри, какие в старину были великаны! Нынче народ омелел. Другой: В старину ходили по Руси босиком, а на нас немецкие сапоги надели. Третий: Прославляется Матушка-Москва каменная! Таких чудес еще и не бывало! Час от часу все у нас краше! И точно правда! Через десять лет Москва будет украшением нашего отечества» (221–222).

С этими словами Чацкого, вернувшегося в Москву из чужих краев, мог бы обратиться к В. Л. Пушкину П. А. Вяземский, уехавший из Москвы в чужие края. (К сожалению, его письма Василию Львовичу, как и весь архив Василия Львовича, не сохранились.)

Московские балы — сквозная тема писем В. Л. Пушкина:

«Богач Потемкин переходит в новый свой дом и в будущую пятницу, т. е. в день гуляния на Пречистенке, дает огромный бал, на котором, я думаю, только птичьего молока не будет» (17 апреля 1818 года) (225).

«Накануне нового года князь Барятинский дает маскарад. Все наши красавицы в тревоге, и на Кузнецком мосту проезда нет. Я уверен, что мадам Ле-Бур получит теперь барыши сто на сто. Корсаковы готовят какую-то славную кадриль, в которой будет танцовать Андрей Павлович Афросимов. У кн. Андрея Гагарина балы по средам, у Апраксина по четвергам. — У Белосельской вечеринки по понедельникам» (21 декабря 1819 года)[491].

«Здесь в Москве бал за балом, маскарад за маскарадом…» (13 февраля 1820 года)[492].

«Здесь балы, маскарады и спектакли всем вскружили голову. Завтра бал у Пашковых, 30-го числа маскарад у Бобринских, третьего февраля спектакль у Полторацких» (19 января 1821 года) (271).

Василий Львович бывал на балах, участвовал в маскарадах. И. И. Дмитриев писал 12 января 1820 года из Москвы в Петербург А. И. Тургеневу о «добром Пушкине»:

«Накануне нового года он было разбодрился в маскараде князя Барятинского — одет был Сатурном и всюду метал французские стихи, а теперь опять в подагре и лежит»[493].

О свадьбах, о московских невестах В. Л. Пушкин пишет особенно часто — «в Москве ведь нет невестам перевода». Это предмет московских разговоров, московского толка: «Тот сватался — успел, а тот дал промах». Обсуждаются и приданое невесты, и состояние и чин жениха.

«Приятная и, верно, тебе известная новость есть та, что кн. Софья Федоровна идет замуж за Лодомирского. Он умен и богат» (11 июля 1818 года) (233).

«Денис Давыдов женится на Чирковой. Она мила — и у нее 1000 душ» (14 февраля 1819 года) (244).

«Сегодня — свадьба Корсаковой. Приданое, сказывают, чрезвычайное: две кровати, нарядная и простая, — нарядная голубая с серебром, простая из батиста д’Екос, шитая бумагою, двадцать семь шлафроков, шитых с кружевами, тридцать шляп разного рода, куча шалей, часов, чулок и пр. и пр. В прошедшее воскресенье все это было разложено, и гостей любопытных было множество, но я в том числе не был» (23 апреля 1819 года) (254).

«Вчера вечером Акинфьев женился на Корсаковой. Их венчали в церкви Вознесения на Никитской. Любопытных была бездна, и в том числе И. И. Дмитриев. Ваши Полуэктовы были провожатыми, кажется, с жениховой стороны. Невеста и все дамы были в бриллиантах. Все московские фрейлины невесту одевали к венцу. — Тверская площадь была заставлена каретами, и давно такой пышной свадьбы я не видел. Денис Давыдов тебе кланяется. Он был в церкви с молодою своею женою» (24 апреля 1819 года) (255).