📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгИсторическая прозаВасилий Львович Пушкин - Наталья Михайлова

Василий Львович Пушкин - Наталья Михайлова

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 81 82 83 84 85 86 87 88 89 ... 132
Перейти на страницу:

«Москва. 1816. Апреля 17

Благодарю тебя, мой милый, что ты обо мне вспомнил. Письмо твое меня утешило и точно сделало с праздником. Желания твои сходны с моими: я истинно желаю, чтобы непокойные стихотворцы оставили нас в покое. Это случиться может только после дождика в четверг. Я хотел было отвечать на твое письмо стихами, но с некоторых пор Муза моя стала очень ленива, и ее тормошить надобно, чтоб вышло что-нибудь путное. Вяземский тебя любит и писать к тебе будет. Николай Михайлович (Карамзин. — Н. М.) в начале мая отправляется в Царское Село. Люби его, слушайся и почитай. Советы такого человека послужат к твоему добру и, может быть, к пользе нашей словесности. Мы от тебя многого ожидаем. Скажи Ломоносову (Ломоносов Сергей, лицейский товарищ А. Пушкина. — Н. М.), что не похвально забывать своих приятелей; он написал Вяземскому предлинное письмо, а мне и поклона нет. Скажи, однако, что хотя я и пеняю ему, но люблю его душевно. Что до тебя касается, мне в любви моей тебя уверять не должно. Ты сын Сергея Львовича и брат мне по Аполлону. Этого довольно. Прости, друг сердечный. Будь здоров, благополучен, люби и не забывай меня.

Василий Пушкин.

П: П: Вот эпиграмма, которую я сделал в Яжелбицах». (В Яжелбицах мы нашли почтальона хромого, и Вяземский мне эту задал эпиграмму. — Прим. В. Л. Пушкина.)

Шихматов, почтальон! Как не скорбеть о вас?
Признаться надобно, что участь ваша злая;
У одного нога хромая,
А у другого Хром Пегас. (210–211).

В этом письме — весь Василий Львович: арзамасец-борец с «Беседой», даже в заданной ему эпиграмме, по существу — стихотворении на случай; почитатель Н. М. Карамзина, друг П. А. Вяземского, приятель молодежи (С. Ломоносов — ровесник А. Пушкина), любящий и заботливый дядюшка, чуждый зависти стихотворец, искренне признающий поэтическое дарование племянника, от которого он, как и другие арзамасцы, многого ожидает в будущем.

Единственное сохранившееся письмо племянника дяде было написано в Царском Селе, в Лицее 28 декабря 1816 года как запоздалый ответ, в стихах и прозе, остроумно и непринужденно:

«28(?) декабря 1816 г. Царское Село.

Тебе, о Нестор Арзамаса,
В боях воспитанный поэт,
Опасный для певцов сосед
На страшной высоте Парнаса,
Защитник вкуса, грозный Вот!
Тебе, мой дядя, в новый год
Веселья прежнего желанье
И слабый сердца перевод —
В стихах и прозою посланье.

В письме Вашем Вы назвали меня братом, но я не осмелился назвать Вас этим именем, слишком для меня лестным.

Я не совсем еще рассудок потерял.
От рифм бахических шатаясь на Пегасе,
Я знаю сам себя, хоть рад, хотя не рад.
Нет, нет, вы мне совсем не брат,
Вы дядя мой и на Парнасе.

Итак, любезнейший из всех дядей-поэтов здешнего мира, можно ли мне надеяться, что Вы простите девятимесячную беременность пера ленивейшего из поэтов-племянников?

Да, каюсь я, конечно, перед вами
Совсем неправ пустынник-рифмоплет;
Он в лености сравнится лишь с богами,
Он виноват и прозой и стихами,
Но старое забудьте в новый год.

Кажется, что судьбою определены мне только два рода писем — обещательные и извинительные: первые в начале годовой переписки, а последние при последнем ее издыхании. К тому же приметил я, что и вся она состоит из двух посланий, — это мне кажется непростительным.

Но вы, которые умели
Простыми песнями свирели
Красавиц наших воспевать,
И с гневной Музой Ювенала
Глухого варварства начала
Сатирой грозной осмеять,
И мучить бледного Шишкова
Священным Феба языком
И лоб угрюмый Шутовского
Клеймить единственным стихом!
О вы! Которые умели
Любить, обедать и писать,
Скажите искренно, ужели
Вы не умеете прощать?

28 декабря

1816 года

P. S. Напоминаю себя моим незабвенным. Не имею более времени писать; но — надобно ли еще обещать? Простите, вы все, которых любит мое сердце и которые любите еще меня».

Шапель Андреевич конечно
Меня забыл давным давно,
Но я люблю его сердечно
За то, что любит он беспечно
И петь и пить свое вино
И над всемирными глупцами
Своими резвыми стихами
Смеяться — право пресмешно (XIII, 4–6).

Письмо Пушкина-лицеиста интересно для нас во многих отношениях. Это арзамасское послание, адресованное не только Василию Львовичу, но и другим друзьям, князю П. А. Вяземскому, шутливо именованному Шапелем Андреевичем (Клод-Эммануэль Люиллье Шапель — известный французский поэт конца XVII — начала XVIII века, которому подражали многие русские стихотворцы, не исключая и Вяземского). В письме Сверчка — литературный портрет «грозного Вота», старосты «Арзамаса», комплиментарное исчисление его боевых заслуг в сражениях с «Беседой» (еще бы, он ведь «защитник вкуса»). Но отмечая его заслуги полемиста, мастерство сатирика, вспоминая «Опасного соседа», Александр Пушкин не забывает и о том, что его дядя — еще и поэт прекрасного пола, включает его не только в литературный, но и в бытовой контекст, в конечном счете создает чрезвычайно симпатичный образ доброго стихотворца, который умеет не только писать, но и любить, и обедать, и (что совсем немаловажно) прощать. Существенно и то, что в письме выразился шутливый, но все же пиетет младшего — «ленивейшего из поэтов-племянников» перед старшим — «любезнейшим из всех дядей-поэтов здешнего мира». Ироническое отношение к дяде, не исключающее, разумеется, постоянной родственной любви, придет позже. А в пору Лицея дядя-поэт — один из литературных учителей поэта-племянника. Он — «дядя и на Парнасе», «Парнасский отец» (так назвал его Александр Пушкин в еще одном лицейском послании).

В 1817 году после окончания Лицея А. С. Пушкин был зачислен на службу в Коллегию иностранных дел с чином коллежского секретаря. Он спешит вознаградить себя за годы лицейского затворничества. Балы, театры, дружеские собрания и пирушки — вот жизнь Александра Пушкина в Петербурге. Увлечения светскими дамами и актрисами, невинные шалости и шалости политические (еще бы: расхаживая по рядам кресел, показывать литографированный портрет Лувеля, заколовшего 13 февраля 1820 года в Париже герцога Беррийского, сына наследника французского престола, да к тому же со своей надписью «Урок царям»!). И все же в шумной и суетной петербургской жизни поэта-племянника есть и творческий труд, поэзия. Ему некогда писать дяде; правда, в посланиях к друзьям он не забывает передать ему поклон и просит обнять его «за ветреного племянника». Василий Львович, напротив, живо интересуется всем, что с ним связано, — его здоровьем, проказами, знакомствами, его стихами, сетует на его молчание. Обратимся к письмам В. Л. Пушкина, адресованным П. А. Вяземскому:

1 ... 81 82 83 84 85 86 87 88 89 ... 132
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?