Предательство. Утраченная история жизни Иисуса Христа - Уильям Майкл Гир

Лука остался на месте. Атиний проехал сквозь ворота, за ним последовали и остальные его спутники.

— Ты уверен, что мы сможем найти их там? — спросил Элиций.

— Вполне, — ответил Лука, пиная лошадь пятками.

Она перешла с шага на рысь, и они продолжили преследование.

Спускалась ночь, и запах вскопанной земли и навоза становился все сильнее. Холмы вдоль дороги, ведущей к святому городу, были усеяны неказистыми хижинами, рядом с которыми можно было разглядеть загоны с коровами, овцами и козами. Когда они проехали мимо них, лошади, стоящие в конюшнях, почуяли своих собратьев и заржали. Кони сикариев загарцевали и заржали в ответ.

Они уже подъезжали к последнему крутому подъему, ведущему к городу, когда Элиций поравнялся с Лукой.

— Следует ли нам найти епископа Меридия и доложить ему обо всем, прежде чем мы продолжим преследование? — спросил он.

Лука окинул его уничтожающим взглядом.

— Мы будем держаться так близко от нашей добычи, как только сможем. А Меридий подождет.

Варнава направил лошадь под массивную арку из серого камня. Дамасские ворота. Несмотря на усталость и страх, он чувствовал на себе воздействие Иерусалима, столь же мощное, как в тот раз, когда впервые, тридцать лет назад, побывал здесь. Струящийся меж рухнувших стен воздух был прохладен и спокоен, божественное чувство одиночества будто истекало здесь из самой земли. Город, казалось, был преисполнен величественной печали об утрате, которой не дано осознать человеческим существам. Темнело все сильнее, но он видел развалины на Храмовой горе и пыль, поднимающуюся от огромных раскопов, которые они заметили еще с дороги. Легкий бриз нес пыль над городом, будто накрывая его тончайшим саваном и подчеркивая запах разрушений, происшедших здесь в прошлом.

Кир выпрямился и вытянул руку вперед.

— Это Колонная площадь?

— Да, — ответил Варнава.

Они поехали дальше. За маленькими окошками домов одна за другой загорались масляные лампы. Мимо проходили люди, большинство в белых одеяниях. В воздухе носились запахи разжигаемых очагов и костров, горящего масла, еды и мочи.

У края Колонной площади Варнава натянул поводья, останавливая лошадь. Высокая круглая колонна стояла посредине. От нее уходили улицы, Верхняя Торговая — вправо, Нижняя — влево.

Некоторое время Варнава молча смотрел на колонну. Он едва заметил, что Кир задрал голову, разглядывая ее квадратный наконечник.

Да, это именно то самое место. Если хорошо приглядеться, то можно увидеть символ тектона. Для этого надо всего лишь представить разрез колонны. Если поделить квадратное основание по диагонали, как раз получится круг и угольник.

— По какой улице едем? — спросила Калай.

— По Нижней Торговой. Мы поедем в сторону Храмовой горы. Там несколько прудов и фонтанов.

Лошадь Варнавы принюхалась и тихонько заржала, видимо почуяв других лошадей или сарай со свежим сеном. За последние дни бедные животные проголодались, поскольку у них лишь иногда была возможность пощипать траву у дороги.

Они поехали по вымощенной булыжником улице. Ветер донес звуки тростниковой флейты, от которых защемило сердце. Кто-то пек хлеб, и запах пшеничного теста заставил пустой желудок Варнавы сжаться.

Они поравнялись с четырьмя монахами в коричневых одеяниях, идущими в сторону ворот. Они шли с поднятыми капюшонами, и Варнава не видел их лиц.

— Да пребудет с вами благословение Господне, — сказал первый из монахов.

— И с вами, братья, — хором ответили Варнава, Кир и Заратан.

До этого они проехали мимо монастыря, строящегося к северу от Дамасских ворот. Наверное, именно туда и направлялись эти монахи.

По сторонам улицы стояли низкие дома с плоскими крышами, окруженные садиками из пальм и фиг, шелестящих листьями на ветру.

По улице еще ходили люди, бросавшие быстрые взгляды на Варнаву и его друзей.

Они ехали дальше в южном направлении. Храмовая гора предстала перед ними во всем своем величии. Каменные подпорные стены высотой в восемь — десять человеческих ростов, поддерживающие площадку, на которой высился Храм, были почти целы.

— Я всегда думал, что до восстания в шестьдесят шестом году это было что-то невероятное, — благоговейно произнес Кир.

— Так оно и было, — подтвердила Калай, глядя на верхний край западной стены, над которым уже проглядывали первые вечерние звезды. — Храм был покрыт золотом. Он сиял, словно огромный маяк, его было видно уже за полдня пути до города.

— Да, это было одно из величайших чудес света и место, где ощущалось присутствие Бога, — добавил Варнава.

Он мысленно представил себе мощные арки, бесконечные ряды колонн, сводчатые потолки, подземные коридоры и искусно выстроенные акведуки. Все то, что он видел своими глазами или о чем читал.

— Думаю, ни одно другое здание в мире не слышало столь много молитв и не привечало столь много паломников. И возможно, не становилось свидетелем столь многих страданий человеческих.

Они приближались к Красным воротам.

— Тут внутри, сразу за воротами, есть пруд, — добавил Варнава. — Мы сможем напоить лошадей.

— Да, — подтвердила Калай. — Я помню, что видела его, когда здесь бывала.

— Я тоже, — сказал Кир.

Проведя лошадь сквозь ворота, он остановился и внимательно осмотрел улицу, с которой они только что вышли, будто ожидая увидеть кого-то, крадущегося вслед за ними. Калай соскользнула с лошади, поморщившись.

— Можешь спешиться, брат, — сказал Варнава, увидев, как беззастенчиво Заратан пялит глаза на Калай.

Та прогнулась назад, потягиваясь, и платье натянулось на ее груди. Заратан поспешно спрыгнул с лошади, пошатнувшись. Его взгляд заметался. Он старался смотреть куда угодно, только не на Калай.

— Зачем мы здесь? Почему мы не попросили крова и пищи в монастыре у входа в город? Это ведь был монастырь?

— Я не был уверен, брат, и решил, что лучше не рисковать.

Варнава спешился и, взяв в руку поводья, повел лошадь к высеченному в скале бассейну. Она принялась жадно пить, было видно, как большие глотки воды пробегают комками по ее горлу, будто мыши. Варнава устало сел на край бассейна и тяжело вздохнул. Казалось, болел каждый мускул его тела. Кости налились тяжестью, будто стали каменными.

«Уставал ли я так хоть раз в жизни?»

От площади в разные стороны расходились узкие улочки, а на восток, вверх по Храмовой горе, вела широкая лестница. В прошлый раз, когда он был здесь, эти руины выглядели как куча камней, слишком огромных, чтобы увезти их на телегах. За столетия отсюда утащили и увезли все, что можно было продать или использовать. Кроме самых крупных камней. Они остались на месте — немые свидетели выдающегося мастерства строителей, когда-то обтесавших их и сложивших из них стены.