Чапаев - Владимир Дайнес

1) Все уральское казачество огульно было признано им контрреволюционным — кулаческим, и не замедлили, разумеется, последовать соответствующие лица воздействия на него и борьбы с ним. 2) Был издан целый ряд» карающих» циркуляров, инструкций сельским и волостным советам, и без того не скупящимся на» решительные» меры воздействия, окончательно терроризовавших казачество… 3) Возвращающиеся беженцы, напуганные распространяемыми среди них белогвардейской сволочью разной масти всякими нелепыми слухами о» зверской» жестокости большевиков, часто не впускались в свои станицы и дома. 4) Домашнее имущество их, сельскохозяйственный живой и мертвый инвентарь расхищался. 5) Началась полоса» агитации» и» насаждения» принудительным путем» коммунии». 6) В самом городе Уральске с первых же дней были закрыты все» обжорки» на толкучем рынке, где питалась беднота городская, все дешевые чайные и столовые, мелкие лавчонки съестных припасов, мелкие торговые ларьки, киоски и пр. мелочь — все замерло. Через неделю беднота городская взвыла от голода, так как ничего в замен разрушенного не было организовано. Разумеется, это нисколько не отозвалось на тех, у кого были запасы продуктов. 7) Указания местных людей более трезво и серьезно смотрящих на вещи, на всю нелепость подобной» политики» не обращалось никакого внимания. 8) Предложение созвать съезд трудового казачества и организовать, хотя бы временно, Казачий Отдел, чтобы привлечь к строительству Советской власти трудовое казачество Обревкомом были решительно отвергнуты. 9) Наоборот разрабатывались проекты о выселении» кулацкого казачества», а таковым оно считалось на 2/ v и переселении на его место крестьянской бедноты центральных губерний, прямолинейность подобной политики послужила лучшей агитацией для контрреволюции. Белогвардейские агенты очень умело использовали эти головотяпские приемы строительства Советской власти. И хотя два месяца спустя, после моего доклада центральной власти, был изменен курс политики в Уральской области, вновь назначенным предревкома тов. Ульяновым (И. И. Ульянов, в марте — мае 1919 г. председатель Уральского областного ревкома. — Авт.), но было уже поздно. Агенты генерала Толстова уже успели сделать свое подлое дело. Путем посылки в тыл вооруженных отрядов они принудительно мобилизовали снова перешедшее было на нашу сторону казачество и подняли в тылу у нас восстания. 10) Мы своевременно не успели мобилизовать уральского трудового казачества и влить его в ряды нашей Красной армии, несмотря на то, что само трудовое казачество хотело это, чтобы противопоставить его белогвардейскому — офицерство — кулацкому казачеству.

За три месяца осады города Уральска военно — политическими работниками было сделано все, чтобы окончательно подорвать всякое доверие к Советской власти…Как на яркий пример укажу: в ночь на 6–7 мая 1919 г. из содержащихся в уральской тюрьме 350–400 человек 9-го Уральского казачьего полка, перешедшего на нашу сторону еще в марте месяце 1919 года с оружием в руках, было расстреляно 100–120 человек — две камеры — без всякого разбора и суда и брошено в Урал лишь потому, что в случае эвакуации города Уральска у нас не было в то время достаточного количества конвоя.

Только мой категорический протест с заявлением Ревтрибуналу непременно сообщить Центру об этой возмутительной расправе с людьми, совершенно непричастными к вспыхнувшему восстанию среди уральских казаков, спасли оставшихся от расстрела. Через неделю по моему настоянию из них и добровольцев трудовых казаков города Уральска был сформирован казачий дивизион под командой вахмистра тов. Почиталина, который своими боевыми подвигами сыграл немалую роль в защите красного Уральска и вскоре сделался примерной во всех отношениях боевой частью 22-й дивизии… Примеров массового огульного, ничем не оправдываемого, расстрела можно было бы привести очень много…».[218]