Битва ставок. Великое противостояние. 1941-1945 - Анатолий Александрович Александров

Генерал армии Ватутин хорошо понимал, что в таких быстротечных условиях дорог буквально каждый час, и торопил командармов с организацией плотного преследования отходящего противника на Житомирском, Казатинском и Белоцерковском направлениях, не позволяя ему закрепиться на промежуточных позициях.

Особые надежды командующий 1-м Украинским фронтом возлагал на 3-ю гвардейскую танковую армию. Ей поручалось быстрее очистить от врага Фастов и Васильков, перерезать пути подхода в район Киева свежих подкреплений противника. В боевом распоряжении, которое Ватутин отдал 6 ноября командарму 3-й гвардейской танковой, говорилось: «Фастов занять во что бы то ни стало в кратчайший срок и немедля донести».

Командарм 3-й гвардейской танковой выделил для выполнения этой задачи 91-ю танковую бригаду Якубовского. Приказ звучал предельно четко: «Не ввязываясь во встречные бои, безостановочно идти на Фастов!» Отважный комбриг точно выполнил поставленную задачу. В ночь на 7 ноября бригада овладела северной окраиной города. Практически одновременно с запада в Фастов ворвался 6-й гвардейский танковый корпус Панфилова. К утру город был полностью очищен от оккупантов. Прервалась железнодорожная связь Киевской и Криворожской группировок противника.

Столь же напористо в направлении Житомира продвигались соединения 38-й армии. Несмотря на то что проливные дожди донельзя испортили проезжие дороги, резко сократив подвоз боеприпасов, горючего и продовольствия, войска генерал-полковника Москаленко рвались вперед через «не могу». За 6 и 7 ноября передовые армейские соединения преодолели свыше пятидесяти километров. Это был сверхвысокий темп наступления.

Завершилась оперативная пауза в полосе наступления Белорусского фронта генерала Рокоссовского. Сосредоточив на Лоевском плацдарме 48-ю, 65-ю, 61-ю армии, 1-й Донской гвардейский и 9-й танковые корпуса, 2-й и 7-й гвардейские кавкорпуса, а также 4-й арткорпус прорыва РВГК, войска Белорусского фронта 10 ноября перешли в наступление на Речицу и Калинковичи.

Ставка пристально следила за ходом Киевской операции. В директиве от 12 ноября она предупредила Ватутина о том, что противник сосредоточивает в районе Фастов - Триполье крупную подвижную группировку, собирает силы для контрудара на Фастов - Киев.

Равновесие сил, поддерживаемое до 14 ноября, круто изменилось на следующий день. За счет перегруппировок и подхода новых сил командующий группой армий «Юг» сколотил южнее Фастова маневренную группировку в составе пятнадцати дивизий, включая семь танковых и одну моторизованную, и 15 ноября бросил ее на Киев. У Житомирского шоссе и Белой Церкви разгорелись жестокие бои. Не устояли и начали отход 38-я и 3-я гвардейская танковая армии генералов Москаленко и Рыбалко.

Ставка немедленно приняла ответные меры. Командующий 1-м Украинским фронтом получил директиву: «Приостановить наступление на Бердичев. Усилить левый фланг 38-й армии на участке Фастов - Триполье танковыми, артиллерийскими и инженерными частями, что бы не допустить прорыва противника к Киеву с юга».

Вечером 20 ноября в штаб Белорусского фронта позвонил Верховный. Сталин на этот раз не стал расспрашивать Рокоссовского об обстановке в районе Гомеля, а сразу заговорил о предмете своего беспокойства:

- В районе Киева, товарищ Рокоссовский, сложилась крайне неблагоприятная обстановка. Сегодня противник захватил Житомир. Ставку очень беспокоит и судьба столицы Украины Киева. Положение становится угрожающим. Если так пойдет и дальше, то немец может скоро ударить и во фланг войскам вашего Белорусского фронта.

Монолог Верховного получился тревожным, раздраженным. Когда Сталин умолк, Рокоссовский сказал:

- Верховное Командование вермахта, товарищ Сталин, хорошо понимает, что дальнейшие утраты на Украине могут окончательно подорвать позиции Германии и ее союзников. Следовало ожидать, что Манштейн попытается изменить ситуацию и захватить Киев…

- Но мы не можем допустить этого, товарищ Рокоссовский. Киев сдавать ни в коем случае нельзя!

- Конечно нельзя, товарищ Сталин. Ставка должна оказать генералу Ватутину помощь резервами…

Сталин снова прервал собеседника:

- Дело не в резервах. Сил у Ватутина хватает. Ставка уже подкрепила его фронт 1-й гвардейской армией и 25-м танковым корпусом Кузнецова и Аникушкина.

Генерал армии Рокоссовский возразил:

- Генерал Ватутин - опытнейший командующий. Он непременно овладеет ситуацией, нанесет Манштейну решающее поражение.

Но Сталин, будто не слышал последних слов командующего Белорусским фронтом, вдруг заявил:

- У Ставки есть предложение, товарищ Рокоссовский, направить вас на 1-й Украинский фронт в качестве своего представителя. Как вы на это смотрите?

- Но у генерала Ватутина в качестве представителя Ставки находится маршал Жуков, товарищ Сталин?!

- Жуков готовит операцию на 2-м Украинском фронте, и отвлекать его оттуда я считаю нецелесообразным.

- Я готов выполнить поручение Ставки, товарищ Сталин, - подчинился генерал армии Рокоссовский.

Прихватив с собой командующего артиллерией фронта Казакова, Рокоссовский в тот же день выехал в Пуща-Водицу, в штаб 1-го Украинского фронта.

Совместный анализ обстановки командующими Белорусским и 1-м Украинским фронтами показал, что при сложившемся соотношении сил контрудары войск группы армий «Юг» реальной угрозы ни для Киева, ни для левого фланга Белорусского фронта не представляют.

Рокоссовский предложил Ватутину нанести контрудар по противнику. Всякий риск, по его мнению, исключался. В затылок друг другу стояли 3-я гвардейская и 1-я танковые армии Рыбалко и Катукова, 5-й гвардейский и 25-й танковые корпуса Кравченко и Аникушкина.

23 ноября Рокоссовский позвонил в Ставку, доложил об обстановке и о проделанной работе. В заключение он попросил разрешения вернуться на Белорусский фронт. Сталин приказал донести о работе шифровкой.

В тот же день представитель Ставки Рокоссовский направил в Москву требуемое донесение, а утром 24 ноября в Пуща-Водицу поступила телеграмма, разрешающая ему вернуться на Белорусский фронт.

Когда Антонов вошел в кабинет Верховного, там уже находились члены Политбюро ЦК и Ставки. Сталин поднялся с дивана, предложил «генштабисту» начинать доклад об обстановке на фронтах.

В отточенных формулировках «генштабиста» никто не уловил тревоги за положение наших войск под Невелем и в районе Киева. Антонов особо оговорился, что наступление противника на Фастовском направлении и у Белой Церкви в данный момент остановлено.

В кабинете Верховного на этот раз царило какое-то скрыто-приподнятое настроение и вопросов к докладчику последовало совсем немного. Сталин задал только один, но существенный вопрос. Он попросил Антонова уточнить количество дивизий противника на советско-германском фронте и на фронте наших союзников.

Когда «оперативки» уже были аккуратно уложены в «секретный портфель» и первый заместитель начальника Генштаба попросил разрешения у Верховного об убытии на «Фрунзенскую», Сталин вдруг распорядился:

- Передайте Штеменко, товарищ Антонов, чтобы он вместе с опытным шифровальщиком и оперативными картами приготовился к длительной командировке. В пути он будет докладывать мне об обстановке на фронтах. В Генштабе, кроме вас, никто не должен знать о моем отъезде из Москвы. Поезд отходит сегодня ночью.

Около трех часов ночи 25 ноября специальный поезд Верховного отошел от кунцевской платформы и, обогнув Москву по «кольцевой», устремился на юг, через Мичуринск, Сталинград и Махачкалу в Баку. Далее,