Рыжая - Светлана Шёпот

Больше всего Джабая волновала Ира. Она убежала ночью в лес, так что он беспокоился о ее сохранности, не желая тратить ни одной лишней секунды. Поэтому стоило человеку упасть, как Джабай развернулся и бросился в ту сторону, где скрылась Ирина.

Долго искать не пришлось. Витающий в воздухе запах привел к дереву, на котором скрывалась Ира. Он мысленно похвалил ее за смекалку. Найти укрытие было лучшей мыслью, чем пробираться ночью через лес. Тот, кто плохо видит в темноте, наверняка производил бы много шума, на который немедленно сбежались бы хищники.

Вскоре он укрыл Иру в своих объятиях, чувствуя, как хрупкое тело дрожит. Джабай снова ощутил гнев. Ему невыносима была мысль, что из-за беспечности он едва не потерял свою ящереану.

Он явственно ощущал от людей угрозу, поэтому собирался расстаться с ними прямо с утра. Можно было уйти ночью, но бродить по темноте небезопасно даже для ящеров. Ночь – время охоты многих хищников. В это время их в разы больше, чем днем.

Ощущая тревогу, он велел ящерам расположиться подальше от людей, надеясь, что таким образом удастся предупредить неожиданные ситуации.

Для надежности в эту ночь ящеры решили бодрствовать по трое. Обычно они обходились двумя ночными стражами, чтобы один следил за другим, ведь ночью всегда тянет уснуть, несмотря на царящую вокруг напряженность.

Три ящера точно не упустят ни малейшей опасности. Джабай так думал. На деле все оказалось иначе.

Для надежности Джабай решил стать одним из охраняющих, намереваясь поспать после того, как опасность минует отряд.

Однако за несколько часов до рассвета он внезапно ощутил сонливость. Бороться с ней оказалось очень сложно, но Джабай пытался. Он много ходил, пил, ел, занимался упражнениями, надеясь, что они разгонят кровь и прогонят сон.

Два других ящера, не сдержавшись, уснули. Джабай пару раз будил их, но они спустя время снова засыпали.

В подобном не было ничего нормального, но в тот момент все мысли Джабая были направлены на борьбу со сном. Честно говоря, сонливость была настолько мягкой (пусть и настойчивой), что он даже не заподозрил злого умысла. Да и не сталкивался он раньше ни с чем подобным.

Тем более что в лагере было все спокойно. Люди спали на другом конце поляны. Костер, в который пару часов назад подкинули дров, практически догорел.

Часовой, оставленный для охраны, тоже спал, свалившись с пенька прямо на землю недалеко от костра. Он громко храпел, отчего Джабаю хотелось подойти и толкнуть его. Шум мог привлечь ночных хищников.

Из-за спокойствия окружающей обстановки Джабаю плохо удавалось концентрировать внимание. Ничего не происходило. Никакой опасности видно не было. Даже звери, насколько он мог слышать, обходили поляну стороной. Уже это было странным, но сознание из-за желания сна было настолько спутанным, что Джабай только радовался этому, даже не думая размышлять над причинами.

Эта умиротворенность в какой-то момент смогла полностью убаюкать его. Ему показалось, что он всего лишь моргнул, но когда открыл глаза, то увидел перед собой перекошенное лицо человека, стоящего рядом с камнем в руках.

Судя по замаху, не было никаких сомнений в намерениях недоброжелателя. Джабай увернулся. Сон, властвовавший над его телом всего секунду назад, словно смыло волной.

Вскочив на ноги, он стремительно огляделся, понимая, что люди, еще недавно казавшиеся спящими беспробудным сном, подкрадываются к ящерам явно с не самыми дружелюбными намерениями.

Джабай был удивлен. Обычно он легко мог сказать, когда кто-то действительно спит, а когда просто притворяется. У спящего существа и дыхание заметно иное, и сердцебиение. Благодаря хорошему слуху Джабай без труда мог отличить одно состояние от другого.

Единственное оправдание, которое он смог придумать, это необычная сонливость, владевшая им совсем недавно. Видимо, из-за нее его чувствительность притупилась, что и сыграло людям на руку. А может, все дело в том храпе, на котором он невольно концентрировался?

Люди очень быстро поняли, что что-то пошло не так. Правда, это не спасло того, кто пытался подобраться с камнем к Джабаю. Одним движением его горло было перерезано острыми когтями.

Увидев, как умер соплеменник, люди на миг замерли, а потом бросились врассыпную. Они не собирались умирать лишь потому, что их проклятому вождю, которого все они ненавидели до глубины души, захотелось забрать себе то, что явно принадлежит более сильному существу.

Они очень надеялись, что Моал, наконец, получит то, что заслужил.

Дождавшись, когда высокая спина скроется за деревьями, человек осторожно вышел из-за дерева. Царящая вокруг темнота постепенно рассеивалась, уступая входящему в права новому дню, поэтому он уже отчетливо видел лежащую на земле фигуру.

Где-то поблизости хрустнула ветка. Человек вздрогнул всем телом и замер. Он боялся, что ящер вернулся, но проходили минуты, а ничего не происходило. Лишь вдалеке послышался грозный рык. Человек сглотнул. Ему даже представлять не хотелось, кто именно рычал.

Он ненавидел это место.

Всех этих зверей, выглядевших словно специально созданными для убийства. Даже те, кто ел только траву, могли убить человека одним движением, вздумай тот подобраться слишком близко.

Толстая шкура, мощные рога, ноги, свирепый нрав – все это только часть того, чем были одарены местные существа.

Кан понимал, что в подобном месте простому человеку не выжить. Здесь могут существовать лишь те, кто силен, как их новые знакомые, или безумен, как их умирающий сейчас лидер.

Вспоминая все, что с ними произошло, Кан все больше удивлялся переменам в Моале. Нет, вождь всегда был слегка безумен, но до того, как они попали на этот берег, он хотя бы немного беспокоился о племени. После создавалось впечатление, будто все, что его волнует, – это охота и постоянные схватки с самыми сильными зверями и победы над ними.

На своих соплеменников Моал стал смотреть безразлично, будто ему внезапно стало плевать, что с ними всеми случится.

Не сказать, что Кан сильно о ком-то заботился, он всегда был эгоистом, беспокоясь в первую очередь о собственной безопасности, но даже ему становилось дурно, когда все новые и новые члены племени погибали в пасти местных чудовищ.

Чем больше людей умирало, тем сильнее остальные боялись Моала. С одной стороны, они понимали, что только вождь может защитить их от зверей этого места, ведь только он бесстрашно выходил вперед при любой встрече с монстрами. С другой стороны, многие осознавали, что в конце концов ничто их не спасет, если немедленно не повернуть назад.

В итоге никто ничего так и не сделал. Страх перед царившей вокруг опасностью и перед полностью безумным вождем парализовывал тех, кто мог сделать хоть что-то.

Люди надеялись, что все как-нибудь само образуется. Это ведь не они погибли, верно? Значит, все еще хорошо. Лично с ними ничего не случится, ведь они быстрее, чем те, кому не повезло, умнее, хитрее, осмотрительнее. Так думал каждый.