Второй Фронт. Антигитлеровская коалиция. Конфликт интересов - Валентин Фалин

б) переброска американских войск на Британские острова будет ограничена в зависимости от числа остающихся в наличии судов;

в) нельзя будет проводить прямые переброски в Исландию;

г) будут сняты суда, занятые транспортировкой материалов по ленд-лизу в Китай и на Ближний и Средний Восток;

д) «вклад Америки в воздушные наступательные операции против Германии в 1942 году несколько уменьшится, и значительно сократится любое материальное участие Америки в наземных операциях на Европейском континенте в 1942 году»[535].

В телеграмме, датированной 9 марта, Рузвельт потребовал «упрощения структуры», а именно: передачи США «всей ответственности за операции в районе Тихого океана». Верховное командование за Соединенными Штатами, местное оперативное – соответственно за австралийцами, новозеландцами и голландцами (когда район Голландской Индии будет освобожден от японцев). «За район, простирающийся от Сингапура до Индии, Индийского океана, Персидского залива, Красного моря, Ливии и Средиземноморья включительно, будет непосредственно отвечать Англия». «Деятельность в третьем районе, предусматривающая обеспечение обороны в водах Северной и Южной Атлантики, будет включать разработку конкретных планов создания нового фронта на Европейском континенте. За это будут отвечать одновременно Англия и Соединенные Штаты»[536].

17 марта Черчилль в (опубликованной с купюрами) обширной телеграмме одобрил в принципе «волшебный проект» Рузвельта, как назвал американские предложения английский историк[537]. «Я был вполне доволен», – написал премьер в своих мемуарах годы спустя. Его особенно возрадовало предоставление американцами для перевозки «пары дивизий» из Англии вокруг мыса Доброй Надежды судов, предназначавшихся ранее для транспортировки военнослужащих США на Британские острова в расчете на их использование в операциях на Европейском континенте в 1942 году. Черчилль не пришел в восторг от вашингтонской схемы разделения «районов ответственности», но ограничился высказыванием пожелания о координации действий военно-морского командования на Тихом океане и командования на Ближнем Востоке.

Мартовская (1942 года) переписка премьера и президента предопределила в основных чертах направление действий Англии и США в Европе до конца 1943 года, а в Азии до 1945 года включительно. Лондон и Вашингтон поделили между собой сферы влияния, причем в американскую, что имеет не последнее значение, попали два британских доминиона. Удача в такой степени захватила воображение Рузвельта, что в телеграмме Черчиллю 10 марта 1942 года он затронул крайне болезненную для британских тори тему создания в Индии «временного правительства доминиона» из «представителей различных каст, профессий, религий и географических районов»[538]. Затронул и встретил в Лондоне ледяной прием.

Личный опыт подсказывал главе администрации США: победить в войне бывает проще, чем выиграть мир. Не случайно поэтому, что проблематика будущего устройства международного сообщества влекла его едва ли не сильнее, чем иные актуальные события.

Президент пространно высказался на сей предмет в беседе с В. Молотовым 1 июня 1942 года. Согласно американской записи, Рузвельт заметил, что «во всем мире имеется много островов и колониальных владений, которые для нашей собственной безопасности надо забрать у слабых стран», и предложил, чтобы Сталин рассмотрел вопрос о создании какой-то формы международной опеки над такими островами и владениями. Острова, мандат над которыми после Первой мировой войны достался Японии, «невелики, но их не следовало бы передавать какой-либо одной стране… Они не должны принадлежать также ни англичанам, ни французам. Пожалуй, такую процедуру следовало бы применить и к островам, находящимся сейчас у англичан. Совершенно очевидно, что эти острова не должны принадлежать никакой одной нации, а экономика их, в сущности, повсюду одна и та же. Самый легкий и практичный способ решить проблему этих островов на долгое время – передать их под опеку международного комитета из 3–5 членов». Опеку лет на двадцать, по мнению Рузвельта, следовало установить над Индокитаем, Сиамом, Малайей, Голландской Индией.

В советской протокольной записи есть уточнения и разночтения: опека «трех-четырех великих держав-победителей» для «экономического развития и административного управления». Авторство идеи создания системы опеки над странами, «не способными иметь собственное самоуправление», президент уступал Чан Кайши. Срок опеки, судя по нашей записи, предполагался разный – от примерно 20 лет для Явы до не менее 150 лет для Борнео.

«Три-четыре великие державы» – это явно без Франции, которую Вашингтон предполагал ощипать по многим статьям. Ссылка на Чан Кайши означает, что США уже проговаривали этот вопрос с гоминьдановцами и посулили им, насколько позволяют судить документы, больше, чем президент поведал наркому. Но главное – Рузвельт достаточно прозрачно дал понять, что не собирается воевать за сохранение колониальных империй, во всяком случае как замкнутых экономических образований. Он не делал исключения для Англии.

Спрашивается, с чего бы главу Соединенных Штатов, умевшего скрывать мысли, потянуло на откровенность в разговоре с В. Молотовым, и не просто на откровенность, но и на обращение к Сталину с деликатным предложением? Тем более что Рузвельт расходился с Рузвельтом. «Решительно возражая против гарантирования советских границ по состоянию на 22 июня 1941 года», в пользу чего Черчилль высказался в телеграмме президенту в марте 1942 года[539], глава администрации, предрекая исход войны, инициировал серьезные территориальные и политические перемены применительно к другим странам и их владениям. Формальные отсылки к Атлантической хартии мало что меняли.

Если бы советской стороне своевременно стали известны все детали обсуждений объединенного «комитета планирования» или полное содержание мартовской переписки Черчилля-Рузвельта, программировавшей фактический отказ от планов открытия второго фронта в 1942 году и одновременно уполовинивание поставок материалов и военной техники Советскому Союзу, то, вероятно, Москва взяла бы другой тон в переговорах с США и Англией по всему комплексу военного сотрудничества. Трудно подавить впечатление, что в междустрочья переписки президента с премьером были слабо посвящены и американские военные (плановики и операторы). Те же, кто владел информацией, не разделяли позиции президента[540]и продолжали попытки дать слово проблемам, которые ставила жизнь, а не химерам, что творила политика.

Военные ориентировались на данные разведки о мобилизации Германией крупных сил в расчете на выигрыш войны против СССР в 1942 году. «Поражение Красной армии, – по оценке американских штабных специалистов, – лишило бы Великобританию и США почти всякой надежды на победу на северо-западе Европы». Западные державы при таком развитии обрекались бы на ведение ограниченных операций, которые «будут лишь сдерживать врага на занятых им позициях, но не приведут к подрыву и уменьшению его фактической потенциальной мощи». Английские военные не оспаривали эти выводы и не могли оспорить, систематически читая (с середины 1940 года) оперативные приказы германского главнокомандования[541].