Целитель - Антти Туомайнен

Из-за дерева вышел Хамид. Он осторожно пробрался между корнями деревьев и ступил на тропинку. Его глаза горели яростью, короткие курчавые волосы блестели под дождем, как стальная проволока. По впалым щекам вытянутого лица пробежала короткая судорога. В руке он держал пистолет, который я оставил в своем рюкзаке. Я посмотрел на него, потом на Вэнтинена.

Рука Вэнтинена все еще сжимала пистолет, ствол которого теперь был забит песком и грязью. Голова лежала так, что я видел чисто вымытую дождем белую кость. Я посмотрел на Хамида.

— Я не всегда был водителем такси, — проговорил он.

Ослепительно-красная рождественская звезда сияла в окне третьего этажа, прямо посередине здания таунхауса. Казалось, она осеняла светом все здание. Когда ко мне вернулась способность слышать, единственными звуками, которые воспринимал мой слух, были урчание печки в салоне машины и стук капель дождя по капоту машины.

Хамид молча уселся на водительское место. Так же молча он принял от меня слова благодарности. Его глаза были устремлены куда-то вдаль, и он выглядел сейчас так, будто в любой момент мог совершить неожиданный поступок. Хамид положил пистолет в бардачок. Я сначала хотел забрать его обратно, но понял, что для меня этот предмет совершенно бесполезен. А Хамид, наоборот, как раз был тем человеком, который умел с ним обращаться.

После недолгих поисков мы нашли машину Вэнтинена. От дороги зону парковки отделяла стена безопасности высотой около метра. Я еще раз проверил, заряжается ли телефон Йоханны, убедился в том, что ключи Вэнтинена лежат у меня в кармане куртки, и вышел из машины.

Ветер стих. Свежий ночной воздух был чистым и резким. Машина Вэнтинена блестела так, будто только что вышла из мойки. Капли дождя на черной поверхности автомобиля сияли, как жемчужины. Я сел на водительское место.

Внутри машина была такой же чистой, как и снаружи. Я проверил кармашки дверей и ящичек между сиденьями. Там обнаружились замшевые перчатки и несколько монет. Единственное, что лежало в бардачке, — это документы на автомобиль. Узким задним сиденьем, похоже, никогда не пользовались. За исключением пространства под ногами водителя, все остальные поверхности машины сияли девственной чистотой. Я вылез наружу и отодвинул сиденья назад, чтобы проверить, что было под ними. Но и там ничего не обнаружил, даже грязи.

Потом я обошел машину и открыл багажник. Он оказался небольшим и был довольно плотно забит. Посередине лежала огромная спортивная сумка с длинной стальной молнией. Я раскрыл ее: там лежала мужская одежда, скорее всего принадлежавшая Вэнтинену. Через минуту тщательного копания в сумке я обнаружил, что там были и зимние и летние вещи.

Был канун Рождества. Вэнтинен упомянул, что собирается ехать куда-то на север. Если он успел уже упаковать вещи, то, скорее всего, планировал вот-вот отбыть туда.

В багажнике я обнаружил еще две сумки и небольшой рюкзак, в которых лежали еще одежда, банные принадлежности, бритва и, наконец, паспорт Вэнтинена. Я вынул сумки и заглянул под коврик багажника: ничего, кроме запасного колеса и домкрата.

Я захлопнул багажник, водительскую дверцу и закрыл машину. Потом отправился к Хамиду, взгляд которого все еще был устремлен куда-то вдаль, а лицо за лобовым стеклом было похоже на восковую маску. Тогда я понял, что для того, чтобы узнать, куда собирался Вэнтинен, мне придется вернуться туда, где мы оставили тело.

Труп лежал на тропинке в том же положении. Пистолет, казалось, зарылся в песок. Дождь еще больше отбелил кости черепа Вэнтинена, а мокрая насквозь одежда была похожа на груду мусора, лежащую на земле. Мне показалось, что было бы неправильно обшаривать его карманы. Ведь я уже обыскивал сегодня вещи мертвого Громова. Разница была в том, что на этот раз пальто было на своем хозяине. Я вынул телефон и, вытерев его о свою рубашку, поспешил обратно к такси.

Хамид включил радио, и машина, как в прошлый раз, наполнилась ставшими мне уже знакомыми песнями на иностранном языке, слова которых выстреливались в ритме хип-хоп со скоростью до тысячи слов в минуту. Наверное, так Хамид пытался вернуть душевное равновесие. Но у меня не было возможности заглянуть ему в глаза, поэтому я не был в этом уверен. Я не стал спрашивать его, где он научился так хорошо стрелять и где его учили убивать людей. Может быть, когда-нибудь он сам расскажет мне об этом.

На телефоне Вэнтинена отсутствовал пароль защиты доступа, поэтому я сразу же смог начать читать файлы с сообщениями. Вскоре я уже нашел то, что искал.

Билет на поезд был на одного человека, но из сообщения следовало, что в группе будут еще два пассажира и что все они собираются уезжать сегодня ночью.

До отправления оставалось сорок шесть минут.

Привокзальная площадь, заполненная гулом толпы, плавала в ослепительном свете прожекторов. Свет был настолько ярким, что, казалось, он проходил сквозь людей и терялся. Повсюду кричали, спорили, о чем-то умоляли, на что-то жаловались, угрожали. Поезда на север отходили через каждый час, но даже этого было недостаточно для того, чтобы поток отъезжающих уменьшился. Все больше и больше людей прибывали сюда с востока, юга и запада. На площади существовал черный рынок, где из-под полы торговали билетами, покупали ценные вещи, здесь крутились сотни воров и мошенников с имевшимися на их вооружении различными трюками, а также сновали туда-сюда обычные люди, среди которых становилось все больше отчаявшихся. Всех остальных можно было смело отнести либо к полицейским, либо к военным или охранникам из частных фирм.

Крики детей, просьбы и угрозы взрослых слились в один неясный гул паники. Я бежал, совершая длинные быстрые рывки, через все здание вокзала, притормаживая только там, где, как я полагал, меня могли видеть охранники с автоматами. Я встал в очередь на досмотр, стараясь не думать о потерянных минутах, и огляделся.

Я очень хорошо понимал, что двое других пассажиров не обязательно были Таркиайнен и Йоханна. В череде представителей разных рас и национальностей я не видел ни одного знакомого лица. Единственное, что объединяло всех этих людей, — ужас и безнадежность в глазах. Всем было понятно, что там, на севере, только часть отъезжающих сумеет найти для себя приемлемую работу, жилье и пропитание.

Как мы договорились, Яатинен ждал меня. Его лицо уже не было таким разочарованным и потерянным, как несколько часов назад. Теперь он был похож на человека, который явно кого-то ищет, и сам знал об этом.

— Двадцать первый путь, — сообщил инспектор, не дав мне поздороваться.

Я уже собирался пройти прямо к платформе, но жесткий захват за руки в районе плеч заставил меня остановиться.

— Тапани, — начал он, — если мы найдем Таркиайнена…

— Мы найдем его, если поторопимся, — перебил я, вырываясь из захвата.

Инспектор сделал два быстрых шага, потом остановился прямо передо мной, сверля меня взглядом.