Владыка мира - Алекс Ратерфорд

– Гияз-бек, я вызвал тебя сюда не как твой принц, но – я на это надеюсь – как твой будущий зять. Я хочу жениться на твоей дочери. Отдай за меня Мехруниссу, и я сделаю ее первой среди моих жен и в моем сердце.

Гияз-бек широко раскрыл глаза. Но вместо того, чтобы улыбаться, как ожидал Салим, он хмурился.

– В чем дело, Гияз-бек?

– Светлейший, ты просишь невозможного.

– Не понимаю… Я думал, ты будешь рад моему предложению.

– Так и есть, светлейший. Это – большая, невероятная честь. Но я повторяю: об этом не может быть и речи.

– Почему? – Не помня себя, Салим кинулся вперед и схватил Гияз-бека за худое предплечье.

– Моя дочь уже помолвлена.

– С кем?

– С одним из командующих твоего отца в Бенгалии, Шер-Афганом. Как человек чести, я не могу разорвать их помолвку. Мне очень жаль, светлейший…

– Светлейший, для тебя письмо из Лахора.

Горчи Салима вручил ему обвитый золотой проволокой зеленый кожаный мешочек с висящей на нем имперской печатью. Внутри принц обнаружил плотный лист бумаги, свернутый в четыре раза. Развернув его, он увидел знакомый почерк Абуль Фазла. Строчка за строчкой, строчка за строчкой… всё пустые слова. Лишь в конце страницы, после кучи напыщенных заверений в почтении, Салим нашел то главное, зачем летописец отца написал это послание:

Падишах Акбар, в своей несравненной мудрости и безмерном милосердии, повелевает тебе немедленно возвратиться в Лахор, где у него есть новые дела, которые в его воле препоручить тебе. По его просьбе я сообщаю, что он питает надежду на то, что с этого времени и впредь ты будешь идти праведным путем и станешь примерным сыном, который никогда более не совершит тех проступков, что так огорчили и разочаровали его.

Салим подал письмо Сулейман-беку. Тот довольно улыбнулся, прочитав его.

– Я‑то боялся, что мы застрянем здесь на годы…

– Да, вот таков мой отец – ни строчки собственной рукой; все написал и даже запечатал Абуль Фазл… И все же я не ожидал, что про нас вспомнят всего через восемь месяцев. Я удивлен.

– Ты как-то невесел… Все еще одержим той персидской девочкой, верно? Когда ты вернешься к своим женам и гарему, то поймешь, что это не более чем мимолетная прихоть, плод скуки.

Салим был в раздумьях. Что он на самом деле чувствовал? Его отношения – даже дружба – с Гияз-беком скрасили ему пребывание в Кабуле, а после того, как принц увидел Мехруниссу, он неотвязно думал о ней, точно так же, как раньше – о возвращении ко двору. Но с тех пор, как Гияз-бек отклонил его предложение о браке с ней, между ними появилась неизбежная натянутость. Салим реже бывал у перса в доме и, конечно, больше не видел Мехруниссу. Однако он выяснил, что их с Шер-Афганом бракосочетание назначено не ранее следующего года. Возможно, вернувшись в Лахор, он сможет убедить отца повлиять на Гияз-бека… Если сам падишах прикажет разорвать помолвку Мехруниссы, то кабульскому казначею, как его подданному, останется только повиноваться.

Долгое путешествие по горным перевалам из Кабула через Инд и другие великие реки Пенджаба прошло быстро и хорошо, и не обремененный медленным вещевым обозом, Салим добрался до Лахора всего за шесть недель. С каждой пролетающей мимо милей его настроение поднималось по мере потепления воздуха окружавших его равнин. И когда он находился в покоях Акбара, один на один с ним, впервые начиная со времени своего изгнания, Салим чувствовал, что дрожит от добрых предчувствий и надежды.

– Я рад видеть, что ты благополучно возвратился из Кабула. – Акбар заговорил первым, лицо его было спокойно. – Я сожалею, что мы расстались в гневе, но ты не оставил мне другого выбора, кроме как наказать тебя. Я надеюсь, что в отъезде ты подумал над своим сыновним долгом и о том, что в будущем будешь вести себя соответственно.

«А как же отеческий долг по отношению к своему сыну?» – подумал Салим. Но сказал только:

– Я знаю, как подобает себя вести, и благодарен тебе за то, что ты простил мне мои прошлые ошибки и призвал меня ко двору.

– Ты совершил серьезный проступок. Я намеревался оставить тебя в Кабуле надолго, но твоя бабушка убедила меня послать за тобой. – Акбар держался очень сухо.

– Отец, в письме Абуль Фазл упоминал, что ты приготовил для меня некие поручения. Я стремлюсь служить тебе… Я…

– Служить должным образом, – прервал его Акбар. – Ты хорошо себя показал в Кабуле – Абуль Фазл говорит мне, что твои отчеты были подробны, а Саиф-хан подтвердил, что ты вел себя достойно, но я еще не решил, чем ты займешься в дальнейшем.

Так и есть, Саиф-хан действительно за ним шпионил…

– Стану наместником, как Мурад, может быть? – продолжил Салим.

– Не нужно спешить. Сперва я хочу убедиться в твоей добропорядочности. И сообщу о своем решении назначить тебя на какую-либо должность в свое время, если это случится.

Салим старался не показать своего разочарования, но подозревал, что у него и так все написано на лице. Он надеялся, что возвращение поможет начать все сначала в отношениях с отцом, но снова получалось, что он должен проявить терпение. Возможно, бабушка снова сможет повлиять на своего сына… Однако, даже пусть момент и был совсем неподходящий, оставалось еще кое-что выяснить – незамедлительно и без свидетелей.

– Отец, могу я просить тебя об услуге?

– Какой? – удивился Акбар.

– Я хочу взять новую жену.

– Кто она? – Теперь Акбар был совершенно изумлен.

– Дочь Гияз-бека, твоего казначея в Кабуле, – ответил Салим и, прежде чем Акбар успел вставить слово, продолжил: – Но есть одно препятствие. Ее уже обещали в жены одному из твоих командующих в Бенгалии, Шер-Афгану, и Гияз-бек полагает, что недостойно отменять эту договоренность. Однако если бы ты вмешался, то Гияз-бек и Шер-Афган должны будут тебе повиноваться и…

– Достаточно! Я надеялся, что месяцы в изгнании как-то образумят тебя, но ныне вижу, что ошибался. Мало того, что ты хочешь жениться на женщине из незнатной семьи, мало того, что сей союз не сулит никакой выгоды для нашей династии, но, что превыше всех моих ожиданий, ты смеешь просить, чтобы я вмешался в жизни моих подданных, чтобы устроить это!..

– Это не мимолетная прихоть. Ее зовут Мехрунисса. Я не могу не думать о ней.

– Придется постараться. Я не стану рушить будущий брак Шер-Афгана, верного и храброго воина, чтобы ты смог утолить свою неуемную похоть.

– Это не похоть…

– В самом деле? По-моему, ты пристрастился заглядываться на чужих женщин, – проревел Акбар.

В Салиме болезненно отозвалось воспоминание об Анаркали. Принц сглотнул. Что он мог сказать в свою защиту, чтобы Акбар ему поверил? Если бы он сравнил свою страсть с чувствами Хумаюна при первой встрече с Хамидой, о чем думал в душе, отец только пришел бы в ярость…