Монахи Константинополя III—IХ вв. Жизнь за стенами святых обителей столицы Византии - Эжен Марен

Для обслуживания монастырских библиотек нужно было большое число переписчиков, иначе каллиграфов. Еще при основании новой столицы Константин Великий приказал изготовить в Александрии, которая тогда была знаменита своими школами каллиграфии, пятьдесят экземпляров Библии для церквей нового города. Известно, что он подарил святому Николаю, епископу Мир, книгу – Евангелия, написанные золотыми буквами. Считается, что многие из преемников Константина по его примеру заказывали хрисографам экземпляры Священного Писания. При библиотеке, основанной Констанцием, ее основатель-император назначил трудиться семь каллиграфов. Валент добавил к ним еще семь, очень умелых – четырех для греческих текстов и трех для латинских. А Феодосий Младший за свои труды справедливо заслужил прозвище Каллиграф.

Уже в первые века существования церкви христиане с величайшим усердием сохраняли и переписывали книги. «У Оригена были выполненные с большой каллиграфической изысканностью экземпляры главных шедевров языческой древности». Кроме обычных переписчиков, у него на службе были несколько очень умелых в каллиграфии девушек, возможно монахинь, поскольку это искусство всегда было в чести в женских монастырях. Святой Памфил, священник-мученик из Кесарии, имел на службе много каллиграфов и сам не брезговал перепиской рукописей иногда для обогащения своей библиотеки, иногда для раздачи другим. В житии святого Власия, епископа Севастийского, сказано, что он с большим усердием и большим успехом занимался каллиграфией. Святой Лукиан, священник из Антиохии, тоже был каллиграфом; святой Иероним имел под началом большое число писцов, благодаря которым составил себе богатую библиотеку.

Но именно в мужских монастырях надо искать в Византии мастерские каллиграфии, единообразие, которое необходимо для безупречного переписывания рукописей. В продолжение всего Средневековья Константинополь оставался крупным «рынком книг» на Востоке, и этим он, несомненно, был обязан своим справедливо прославленным переписчикам, которые под разными названиями (каллиграфы, тахиграфы, оксиграфы, хризографы) работали в его монастырях, размножая или составляя книги.

Самым известным из этих монастырских скрипториев был тот, который Феодор Студит основал в своем знаменитом монастыре. Положения, которые он велел вписать в Конституцию монастыря, свидетельствуют о том, как важна была для Феодора точная и правильная переписка документов. Каллиграфам полагалось иметь в качестве начальника одного из них – протокаллиграфа, обязанностью которого было подготавливать пергаменты и выдавать задания подчиненным. Простым же переписчикам было предписано под угрозой суровых наказаний старательно заботиться о чистоте своей копии и оригинала, точно сохранять в копии разбиение на строки и промежутки между словами, которые есть в оригинале, верно отмечать точки и знаки ударения и во всем повиноваться приказам главного каллиграфа. Поскольку их работа уже была молитвой и даже более – постоянной проповедью, так как переписывать книги – значит, проповедовать рукой, значит, молча обнародовать спасительные слова и бороться с демоном при помощи чернил и пера, каллиграфы во время Великого поста освобождались от ежедневного чтения Псалтыри, которое устав предписывал всем остальным рабочим группам после первой утренней службы. Мы должны быть благодарны законодателю студийских монахов за то, что этим явно выраженным послаблением он засвидетельствовал, как важны были для него труды каллиграфов. Поэтому неудивительно, что под его умным руководством школа каллиграфов Студийского монастыря была своего рода питомником, где вырастали известные переписчики, чьи традиции пользовались авторитетом и чьи работы пользовались особенно большим спросом. Настоятель этого большого сообщества действительно, несмотря на многочисленные административные заботы и на разнообразные труды, подавал пример подчиненным ему монахам и умел находить время еще и для занятия каллиграфией. В надгробной хвале ему его ученик Навкрат прославил красоту его почерка, а его биограф, упомянув об этом его занятии, сообщил нам, что в его монастыре монахи с большим уважением хранили несколько рукописей, переписанных рукой самого Феодора, и добавил: «Это прекраснейшие рукописи».

К тому же, рекомендуя подчиненным ему монахам заниматься трудом каллиграфа и лично подавая пример переписывания книг, игумен студийских братьев, видимо, лишь следовал старым традициям, которые включил в свой устав. И похоже, что эти традиции еще заботливее хранили монахи братства Неусыпающих. До Феодора его учитель святой Платон обратил на себя внимание своим мастерством в искусстве каллиграфии. Автор панегирика этому святому написал: «Какая рука писала буквы с большим изяществом, чем его рука? Писал ли кто-нибудь более усердно и более заботливо? Кто мог бы перечислить всех, у кого в руках есть его работы, выписки, которые он извлек из божественных сочинений Отцов Церкви и которые так полезны своим владельцам? Тем, что наша библиотека хорошо снабжена книгами, разве мы не обязаны его труду и умению? Когда мы держим в руках эти книги, наша душа становится светлей, и мы восхищаемся этим пером, таким плодовитым и таким умелым».

И уже задолго до Платона один из первых настоятелей константинопольских Неусыпающих, святой Маркел, прославился своим мастерством в искусстве писать. Перед тем как встать под начало святого Александра, основателя монастыря монахов братства Неусыпающих в Византии, Маркел изучал в Антиохии мирскую литературу. Затем, покинув этот город, он раздал свое имущество беднякам и начал жить трудом своих рук: он писал идеальным почерком. Ночи он проводил в молитве, но свои дни посвящал каллиграфии. Из денег, которые он зарабатывал перепиской книг, он оставлял себе лишь столько, сколько было необходимо, а остальное раздавал несчастным. Немного раньше уже было сказано, что в VI веке в библиотеке этих же Неусыпающих хранились рукописные акты соборов, что одна из этих рукописей, в которой были собраны акты Халкидонского собора, была очень старательно изучена римским дьяконом Рустиком и что он составил список всех расхождений, которые в ней нашел. Известно также, что в дни спора с феопасхитами Неусыпающие, несомненно считая, что борются против учения скифских монахов, отступили на позиции несторианства и какое-то время были главной опорой несторианской партии в Константинополе. С той дерзкой отвагой, примеры которой можно найти в истории греческой церкви, они пытались навязать свои взгляды римлянам с дней Симплиция и до дней Пелагия, пуская в обращение документы, сфабрикованные в их мастерской каллиграфии, в том числе одиннадцать фальшивых писем, из которых три были приписаны папе Феликсу. Такие подделки трудно было бы изготовить где-то, кроме скриптория с мастерами-переписчиками высочайшего уровня. А в монастырях братства Неусыпающих никогда не было недостатка в таких мастерах. Самый знаменитый из этих монастырей – Студийский, и он же тот, о чьих каллиграфах, их произведениях и их большом влиянии нам больше всего известно, несмотря на скудость сохранившихся сведений по этой теме. Кроме Платона и Феодора, среди студийских каллиграфов можно назвать Климента, а также игумена Николая, второго православного преемника Феодора. По словам писавшего о нем историка, этот настоятель был «тахиграфом», не имевшим себе равных по мастерству, и его перо было таким же быстрым, как крылья ангелов. До сих пор сохранились рукописи, переписанные рукой монаха Иоанна, монаха Косьмы, дьякона Дорофея и дьякона Христофора.