Борьба за евразийские пограничные территории. От возвышения империй раннего Нового времени до окончания Первой мировой войны - Alfred Rieber

В то время как войска Габсбургов продвигались на западе Балкан после снятия осады Вены, их польские союзники вторглись в Дунайские княжества, вызвав в Вене подозрения, что польский король Ян Собеский имеет намерения и в отношении Трансильвании. Волноваться не стоило. Население Молдавии не приветствовало поляков. Бояре не были склонны променять свободную османскую имперскую власть, терпимую к их православной религии, на католических поляков, которые все еще были втянуты в Контрреформацию и возглавлялись королем с династическими амбициями. Но была и другая заманчивая альтернатива.

Петр I, только что одержав победу над шведами под Полтавой, позволил втянуть себя в войну с Османской империей, к которой он не был готов. Дебют России в их многочисленных войнах на дунайской границе не был благоприятным. Приняв решение о начале войны, Петр столкнулся со стратегической дилеммой. Отправив основные части своей регулярной армии на север, чтобы выбить шведов из их балтийских крепостей, он не решался начать крупное наступление на юге. Однако вести оборонительную войну с неспокойным казачьим населением в тылу было также рискованно. Допустить второе вторжение османов на Украину и отступить до Киева могло привести к массовому дезертирству всей Украины под знамена мятежного гетмана запорожских казаков Мазепы, который сражался на стороне шведов и ехал в багажном поезде турецкой армии.Сальтернативная стратегия Петра заключалась в том, чтобы переломить ситуацию и пробудить христианское население Балкан против султана.

Дунайский гамбит Петра в 1711 году стал первым из множества последующих. Эта авантюра, а именно такой она оказалась, еще раз проиллюстрировала растущую сложность и взаимосвязанность пограничных войн. Война на одном из сложных рубежей почти неизбежно вызовет цепную реакцию на соседних рубежах. А в вооруженный конфликт между двумя многонациональными державами часто вовлекались покоренные народы приграничных территорий, которые видели возможность освободиться от имперского господства. Поход Петра на Дунай вызвал при дворе Габсбургов опасения, что православное население балканских пограничных территорий поднимет восстание против своих османских владык в ответ на призыв царя о поддержке. Вена по-прежнему считала себя antemurale christianitatis на юго-востоке, и это мнение разделяло папство. Непосредственная опасность была двоякой. Сербы, служившие на габсбургской военной границе, могли массово дезертировать в Россию, несмотря на попытку сохранить их лояльность, предоставив им определенную свободу вероисповедания. Это, в свою очередь, ослабило бы силы Габсбургов в Курукской войне против венгерских повстанцев. Их лидер, Ференц Ракоци, уже в 1707 году вступил в контакт с Петром в надежде убедить его склонить сербов к переходу на сторону венгров. После Полтавы он предложил Петру союз венгров, поляков и русских против австрийцев. Австрийцы были еще больше обеспокоены перспективой перехода Валахии и Молдавии под контроль России. Хосподары были вовлечены в типично пограничную игру - переиграть поляков, русских и австрийцев друг с другом, чтобы заручиться поддержкой могущественного внешнего союзника для продвижения своих собственных интересов. Принц Эжен Савойский предупредил Иосифа I, что победа царя может побудить Петра пойти на Константинополь.

Еще сложнее было скоординировать русское вторжение с массовым восстанием православного населения в Трехречье. Безусловно, сербы и черногорцы смотрели на Россию как на единственного возможного спасителя в их борьбе за освобождение от венецианского, австрийского и османского контроля. Зажатые между турками-мусульманами и не менее опасными "латинянами" (венецианцами), они были готовы восстать в поддержку русских без каких-либо гарантий. Но они были слишком слабы и удалены от фронта, чтобы повлиять на исход сражения.

С военной точки зрения самое важное восстание должно было произойти на театре военных действий на дунайской границе. Но можно ли доверять местной православной элите? Дмитрий Кантемир, господарь Молдавии, обещал присоединиться к русским, когда они перейдут Дунай. Но он настоял на том, чтобы его соглашение с Петром осталось в тайне. В нем содержалось два пункта: один - в случае победы России, другой - в случае поражения. В соответствии с ними Кантемир либо становился наследственным правителем Великого Молдавского государства, простирающегося от Дуная до Днепра "вечно под покровительством его императорского величества", русского царя, либо удалялся в комфортабельный дом в Москве с щедрой пенсией. Застраховав себя от любых случайностей, Кантемир удалился в безопасное убежище, чтобы переждать наступление русских.

Когда войска Петра не смогли дойти до Дуная, его бывшие молдавские союзники сдались. Когда восстание не состоялось, русские войска и царь Петр оказались в окружении огромной османской армии на Пруте. Вынужденный сдаться, Петр оказался перед перспективой потерять все, что он приобрел в войне со шведами. Австрийцы испытали огромное облегчение. Кантемир вернулся в Россию. Победоносные османы упустили уникальную возможность восстановить свою гегемонию на дунайских и понтийских рубежах и вернуть Швеции место на Балтийском побережье. Они дешево отпустили Петра. Он был обязан сдать только Азов и разрушить недавно построенные города, такие как Тагенрог на Азовском море. Он также должен был пообещать не вмешиваться в дела Польши и оставить в покое казаков. Но эти условия было легко обойти в ходе последующих переговоров. Во время кампании османы также прибегли к тактике подстрекательства своих единоверцев среди крымских татар и кочевников Понтийской степи. В ответ Петр стал искать своих союзников среди кочевников. Таким образом, на короткий период была установлена первая связь, пусть и непрочная, между тремя сложными границами: трехсторонней, дунайской и понтийской. Главным итогом на дунайской границе стало решение Османской империи прекратить управление княжествами туземными князьями и назначать греческих кандидатов из числа фанариотов. Молдавии и Валахии суждено было остаться под османским сюзеренитетом еще на столетие. Князья и бояре вели ожесточенную вражду между собой и вступали в сговор с иностранными державами против своего османского государя. Но под поверхностью мелкой политики княжества переживали культурное и экономическое возрождение.

Хотя княжества еще не обрели независимость, князья обладали достаточной автономией, чтобы культивировать передачу идей через границы во всех направлениях. Придворные академии в Яссее и Бухаресте привлекали писателей и преподавателей со всего региона. В обеих столицах греческие, албанские, венгерские и болгарские ученые издавали книги на своих языках. Находясь под зонтиком великой империи, румынские купцы пользовались доступом к большому рынку, ведя со Стамбулом выгодную торговлю древесиной.

Согласно последующим националистическим повествованиям, под властью Османской империи все было не так мрачно.

 

Венгры

Дальше к западу Габсбурги неуклонно укрепляли свои позиции на дунайской границе за счет османов и их венгерских союзников. С начала XVI века некогда могущественное венгерское государство превратилось в пешку, оказавшуюся в центре великой дуэли между Габсбургами и Османской империей. С конца XIV века Венгрия находилась на переднем крае защиты христианской Европы от наступления Османской империи. Знаменитый трансильванский род Хуньяди, Янош и