Швея-чародейка - Ровенна Миллер

Я убрала руку и сжала ее в кулак, дав ногтям впиться в ладонь. Мне многое следовало рассказать Теодору. Но что я могла поведать ему, чтобы не опорочить себя? Что я могла сказать, не послав при этом брата на виселицу? Я не могла предать его – даже после того, что он сделал со мной. Мне с трудом удалось расслабить руку.

Теодор взял ее в свою ладонь.

– Сегодня я говорил с королем, – прошептал он. – Не хотел поднимать этот вопрос раньше. Я сказал ему, что придумал план для моей женитьбы – более удачный, чем союз с другой нацией.

Я посмотрела на его приподнятое лицо. Свет камина играл на нем тенями.

– И каков этот план?

– Союз с собственным народом.

Я соскользнула с кресла и опустилась на колени рядом с Теодором.

– Что вы имеете в виду?

– Я предположил, что женитьба на девушке без титула может убедить народ в том, что мы действительно заинтересованы своей страной. Что мы не отстраняемся от решения проблем. Это, конечно, только идея. Свадьбы не справятся с революцией. Но он сказал, что подумает. Беседа касалась многих вопросов: например как остановить восстание, прежде чем оно распространится дальше. Естественно, эта тема превалировала над другими.

Я повернулась и посмотрела в камин – на угли, излучавшие жар. Пламя лизало поленья. Благодаря чародейству я знала, что маленький свет может пройти долгий путь. Возможно, он даже исправлял отношения между дворянами и простолюдинами.

– Нужно многое рассчитать, – сказала я, – и королю, и мне.

Мои страхи, которые я хранила годами, были плотно связаны с идеей брака. Они не решались свадьбой со знатным человеком. Да, я устала бояться: за брата, за приход революции, за собственную безопасность. Теодор был лишь частью заплатки на моей жизни, и та поддерживалась надеждой вместо страха – светом вместо тьмы.

Он сжал мою руку.

– Мне очень жаль. Я не должен был столько брать на себя.

– Тогда бери понемногу, – с улыбкой ответила я.

– На большее я и не рассчитывал, – тихо произнес он, подгребая меня к себе, обвивая мое тело руками. – Скажи мне, чего ты хочешь?

Я опустилась на его колени и провела пальцами по подбородку. Щетина на челюсти была мягкой. Его пальцы – ловкие и своевольные – ожили на моей талии. Цвет лесного ореха, сиявший в его глазах, посветлел в отблесках камина до зеленого. И я знала, чего хотела. Желание расцвело во мне густым безрассудством, и я, сжав лицо герцога своими ладонями, поцеловала его.

– Я хочу тебя.

Прошептав это, я поцеловала мягкое место за ухом и в восхищении ахнула, когда он крепко обнял меня.

– Хочу тебя всегда.

Он встал и потянул меня вверх за собой.

– И я тоже.

Осторожно и методично он снял каждую булавку с переда моего платья. Он развязал каждую ленту, стягивавшую ткань, и стащил платье с моих плеч. Я потянулась руками за спину, чтобы снять юбки, но он остановил меня.

– Я хочу сделать это сам, – сказал он, расстегивая рубашку и сбрасывая ее в кучу шелка и хлопка.

Затем он отыскал на моем корсете шнуровку и медленно вытащил ее через каждую петлю. Его пальцы остановились на моей спине – между твердыми краями корсета. Тот упал на пол, сохранив форму моего тела. Панталоны медленно слетели – полупрозрачные и бесформенные – с округлостей вниз.

– Я хочу видеть тебя без всего, – прошептал он. – На тебе всегда слишком много одежды. А я хочу видеть тебя без нее. Пусть между нами ничего не будет. Просто два человека.

Он опустил церемониальный меч на кресло и снял с себя семейную реликвию.

– Роскошный наряд или дешевое платье – а под ними все те же сорочки да белье, – заметила я.. – В этом дворяне и простолюдины одинаковы.

– Да, здесь мы похожи.

– Твой лен тоньше, чем мой, – прошептала я, прикасаясь к его рубашке и растирая материю между пальцами.

– Тогда сними ее, – сказал он и потянул меня к постели.

Как намеренный контраст к прошлой ночи, утренние улицы были тихи и пустынны. Таким же было и мое ателье, что позволяло уделить достаточно времени для изучения проклятий. На Фестиваль песни я дала моим помощницам свободный день. Так было заведено во всех маленьких магазинчиках Галатии. Горожане обычно собирались на Площади фонтанов и на широких улицах, чтобы «песней проводить зиму». Никто не помнил, когда возник этот старый обычай.

Только несколько хоральщиков бродили по улицам. Их было мало, поскольку никто из горожан не останавливался, чтобы послушать песни. Упрямые дворяне прибывали на литургическую службу в католическом соборе, хотя я знала, что толпы Красных колпаков соберутся снаружи. Никто не мешал мне и моей игле, пока я практиковалась и снимала проклятия от полудня до вечера. Моя работа стала более эффективной, но по-прежнему оставалась очень медленной. Я не знала, сколько времени потребуется, чтобы снять проклятие с королевской шали. Хуже того, было невозможно увидеть эту шаль снова. Бал Средизимья намечался на следующую ночь, и я могла покляться, что Пьорд планировал там атаку на королевскую семью.

У меня имелся ключ к удалению проклятия, но не было способа, чтобы подобраться к замку.

Дверь ателье со скрипом открылась, и порыв холодного ветра нашел путь к моей маленькой студии. Я не представляла себе, какой клиент мог посетить ателье, чтобы потратить деньги, отложенные на шоколад и пирожные, сопутствовавшие Фестивалю песни. И я действительно была удивлена, увидев Джека Пэрри, который ожидал меня у двери. Его огромная фигура болезненно сгорбилась. С ботинок на пол сочилась вода.

– Джек, – сказала я, заходя за стойку.

Почему он пришел сюда? Это не был общественный визит, даже если подобные визиты совершались в Средизимье. Темные мысли пробрались в мой ум, как холодные сквозняки, проползавшие под юбки. Неужели он явился по приказу Пьорда, чтобы утихомирить меня, несмотря на то что хоральщики пели под моими окнами?

– Похоже, ты тут одна? – спросил он.

Мое сердце подпрыгнуло к горлу. Я кивнула. Лгать не имело смысла. Он слегка расслабился и стянул с головы красный колпак.

– Хорошо, я хотел поговорить с тобой так, чтобы никто не подслушал. Это…

Он шагнул ко мне и бросил колпак на стойку. Я не сдвинулась с места.

– Короче, хочу предупредить тебя.

Я вздохнула. Мое сердцебиение замедлилось.

– Меня не нужно предупреждать, милый Джек. Я знаю, что происходит. Знаю больше, чем хотела бы. Ты же понимаешь, что я сделала.

Он кивнул, огорченно хмыкнув.

– Кроме того, мне известны проделки моего брата, – продолжила я так спокойно, как могла. – Как подло он поступил со мной. Ты знал?

– Не с самого начала, – сказал он, избегая моего взгляда. – Но теперь мне все известно. Отчасти, я поэтому здесь. Хочу извиниться. Я не стал бы давить на тебя – лгать и принуждать к использованию черной магии. Я не согласен с тобой по некоторым вопросам, но теперь это не важно.