Предательство в КПСС. Хроника разрушения СССР - Валерий Шамбаров

Но воспротивилась Православная Церковь. Многие верующие были убеждены, что «екатеринбургские останки» — подложные. Да и налицо были явные нестыковки. В 1891 г., когда Николай II, еще будучи наследником престола, путешествовал по миру, в Японии фанатик ударил его саблей по голове. Но на «останках» из Поросенкова лога следов удара не нашли. Даже количество скелетов не совпадало: нашли 9, а в доме Ипатьева было убито 11 человек. Были и другие признаки фальсификации, как неувязка со шпалами, покрывавшими захоронение, — шпалы подобного типа начали производить позже, при советской власти.

Все верующие, интересовавшиеся темой цареубийства, хорошо знали выводы следствия Н.А. Соколова о полном уничтожении тел Царя, Его Семьи и других жертв. Многие знали и откровения Старца Николая (Гурьянова), категорически подтверждавшего, что Царские Мощи уничтожены, за исключением отсеченных голов. И Патриархия, надо отдать ей должное, не поддержала иностранных экспертов и правительственную комиссию. Признавать «екатеринбургские останки» царскими отказалась. Вместо задуманной Собчаком общероссийской церемонии 7 марта 1995 г. состоялась куда более узкая. В усыпальнице Петропавловского собора Санкт-Петербурга перезахоронили только Кирилла Владимировича с женой. Вроде бы торжественно. Но без особой помпы. Не на государственном уровне.

Дело с «царскими останками» на какое-то время зависло. Но Кирилловичи нашли еще одного могущественного покровителя. Начальника службы безопасности президента Коржакова. Они сошлись где-то в начале 1995 г., при каких обстоятельствах — мы не знаем. Но в июне Леонида Георгиевна писала Коржакову «в развитие нашей содержательной беседы». Речь шла о переезде семьи на постоянное жительство в Россию. Минимальным условием Леонида ставила «гостевой дом в Санкт-Петербурге или в Москве или же в непосредственной близости от них». Заливалась соловьем об «интересе к нашей семье» со стороны зарубежных правительств, деловых и общественных кругов. А если Коржаков пойдет навстречу, обещала проводить некие неопределенные акции, поднимающие престиж Ельцина и популяризирующие его курс за рубежом. Больше пообещать ей было нечего.

В мае 1995 г. Коржаков создал при своем ведомстве группу по «монархическому проекту» во главе с пресс-секретарем службы безопасности Олиговым. Кирилловичи просили, чтобы Ельцин подписал указ о признании Марии Владимировны наследницей престола. А Коржаков, со своей стороны, выражал готовность предложить им дом, транспорт, охрану, денежное содержание от государства. Пока. По его планам, Кирилловичи требовались «на запас». Оппозиция Ельцину нарастала. Следующие выборы он, скорее всего, проигрывал. Однако существовал еще один выход. Авантюрный. Переориентироваться на монархию. Разумеется, не самодержавную, а вполне «демократическую», конституционную. Вроде как восстановление исторической справедливости. Только наследником следовало объявить не Марию, а несовершеннолетнего Гошу. Ельцин станет регентом. Выборы, естественно, отменяются…

Летом 1995 г. в Москве был проведен Всероссийский монархический съезд, создан Высший монархический совет (ВМС). Его по понятным причинам не сумели зарегистрировать в министерстве юстиции, но подправили название и зарегистрировали «Высший монархический благотворительный фонд». Учредителями и руководителями Высшего монархического совета (тире — фонда) стали председатель Российского фонда культуры Никита Михалков, Зураб Чавчавадзе, писатель Владимир Солоухин и Сергей Скоробогатов. А казначеем — сотрудник Коржакова Милованов, счет открыли в банке «Девиза» Дмитрия Косарева.

В сентябре Кирилловичи прибыли на церемонию, организованную Лужковым, перезахоронение великого князя Сергея Александровича, убитого в 1905 г. террористом Каляевым. В октябре им была обещана аудиенция у Ельцина. Предполагалось, что тогда-то президент подпишет указ о признании «наследников». «Царскую семью» со свитой водили по Москве, высматривали «резиденцию». Почему-то руководители Монархического совета уже были уверены, что это будет исторический дом Пашкова в самом центре столицы. А встреча с президентом была намечена как бы неофициальная. На презентации представительства Кабардино-Балкарии. Кирилловичи явились туда, ждали. Но и конкуренты Коржакова вокруг Ельцина не дремали. В последний момент утащили президента в какое-то другое место. Вместо себя он отправил приветствовать Кабардино-Балкарию свою супругу и министра внутренних дел Куликова.

В общем, не получилось. Но в 1996 г. Кирилловичей подключили к предвыборной кампании. Зураб Чавчавадзе с коржаковским казначеем Миловановым дважды летали в Париж, там был создан «монархический» комитет поддержки Ельцина под патронажем Леониды Георгиевны. Она с дочерью и внуком совершила поездки по российским провинциям, убеждая людей голосовать за Бориса Николаевича. Дескать, он «настоящий русский человек», «он не побоялся бросить вызов коммунистической системе, возвратил россиянам историческую правду, религию». А телевидение показывало ее интервью, как замечательно живется простым людям в русской глубинке. «Московский комсомолец» опубликовал интервью с секретарем ВМС Скоробогатовым под красноречивым заголовком: «За царя Бориса, Родину и Веру».

Коржаков честно расплачивался за поддержку. Решил вопрос о «резиденции». Правда, выделили все же не дом Пашкова, а правительственную дачу Микояна в Одинцовском районе, там начался капитальный ремонт для новых хозяев. В июне 1996 г. они получили и официальное свидетельство о смерти Николая II. Хотя выписали его на имя… Леониды Георгиевны. По законам РФ она не являлась родственницей убиенного государя, значит, и документ был незаконным. Но Кирилловичи отблагодарили. Трое сотрудников службы безопасности президента получили наградные «императорские вензеля».

Однако Коржаков вдруг «споткнулся» на «коробке от ксерокса», загремел в отставку. Одновременно на выборах мэра Санкт-Петербурга лишился своего поста Собчак, вскоре сбежал за границу… Главные покровители! Дачу Микояна как раз успели отремонтировать. Но Чубайс никогда не упускал того, что «плохо лежит». Постарался поймать Ельцина в нужном настроении и нужной степени подпития и подписал свой вариант указа — об отмене прежнего, коржаковского указа и передаче микояновской резиденции Администрации президента. Которую возглавлял сам.

Впрочем, у Кирилловичей сразу нашлись другие друзья. Осенью 1996 г. они сошлись с губернатором Нижнего Новгорода Немцовым. В числе других своих шумных проектов он учредил Всероссийскую промышленную и художественную ярмарку «Возрождение России» — это преподносилось как восстановление исторических традиций, знаменитой Макарьевской ярмарки. А Леонида Георгиевна, как обычно, искала, где подзаработать. Распрощавшись с Коржаковым, она в июле предложила свои услуги для рекламы американской водки «Smirnoff». Объявила, что фирма получит официальный герб и сможет именоваться «Поставщик царской семьи». Водка «Smirnoff» широко продавалась тогда в России. Хотя, казалось бы, в нашей стране своих спиртных напитков было море. Возникла даже конкурирующая с американцами фирма «Торговый дом потомков П.А. Смирнова» и тоже производила «смирновскую».

Но за океаном платили лучше, президент их фирмы Сьюзан И. Мюррей охотно ухватилась за идею. Награждение американской «смирновской» императорским гербом должно было произойти на Нижегородской ярмарке, и Немцову понравилось, он решил сделать эту церемонию центральным событием. Причем газета «Вечерний Саранск» в репортаже о ярмарке сообщила: «Часть денег за рекламную кампанию Леонида Георгиевна получила в главном банке Нижегородчины». Что выглядело довольно странно. Почему губернатор, который вскоре будет кричать о поддержке отечественного производителя и пересаживать чиновников на российские автомобили, вдруг взялся подыгрывать иностранцам? Может быть, способствовали его тесные связи с американцами? Или сыграли роль какие-то иные соображения? Во всяком случае, отношения с Леонидой и Марией у него установились превосходные.