Мария в поисках кита - Виктория Платова

— Значит, идиот Кико подарил тебе шкатулку?

ВПЗР и есть добрый садовник, вот оно что! Каждое произнесенное ею слово освобождает мой рот от сорняков и колючек, и отвратные насекомые дохнут сами собой. Слава богу, я могу говорить!..

— Он отдал мне ключ. А это — не одно и то же.

— И ничего при этом не сказал?

— Он не говорит, разве вы забыли?

— Да-да… Теперь вспомнила. Он не говорит — по одному ему известным причинам. Но, возможно, все же хочет что-то сказать.

— При помощи шкатулки?

— При помощи ключа. Ведь он отдал тебе именно ключ.

— А шкатулка? Вы по-прежнему не хотите взглянуть на нее?

— Я хочу взглянуть на ключ. Дай-ка его мне.

Мне приходится постараться, чтобы освободить запястье от шнурка с ключом: на это уходит полминуты, не меньше. Еще три минуты ВПЗР изучает переданную ей вещицу. Наконец она откидывается на стуле и принимается постукивать пальцами по ноутбуку.

— Ну? — не выдерживаю я. — Обнаружилось что-нибудь интересное?

— Ничего особенного. Кроме того, что шнурок слишком уж длинный.

— Какая разница, длинный он или нет? Разве это важно?

— Скорее всего — нет. Но носить его на шее неудобно.

— Я ношу его на запястье. Вы же сами видите. Вполне удобно.

— А где носил его твой дружок?

Я не могу вспомнить, где именно находился шнурок с ключом до того, как Кико передал его мне. Кажется — речь тоже шла о запястье, но я не совсем уверена. Я помню лишь, как ключ соскользнул мне в руку, и больше ничего.

— Наверное, там же. У него полно шнурков.

— Но все они — короткие. Как раз для запястий. А этот — длинный.

— И что с того?

— Я просто немного удивлена, вот и все.

Шнурок и вправду слишком длинный, и как я раньше этого не замечала? Я и не должна была заметить, ведь я же — простофиля и овца. Счастье, что вовремя и к месту подвернулась ВПЗР, указавшая мне на очевидное: шнурок длинный, и носить его на шее неудобно, в этом случае он повиснет едва ли не до пупа. Кико заметно выше меня, но не настолько, чтобы это положительным образом сказалось на носке, да еще снег…

Он как будто усилился.

Теперь за окном бушует самая настоящая метель. Факт сам по себе ничего не значащий, не стоящий внимания. Равно как и то, что из вазы на барной стойке выскальзывает яблоко. Будь яблоко настоящим — удар об пол получился бы глухим, смазанным и тоже не стоящим внимания.

Но яблоко — парафиновое. Оттого и звук удара чересчур резок. Неправдоподобно громок. Настолько, что неожиданно возникшее эхо повисает на моих барабанных перепонках и начинает там раскачиваться, как ребенок на качелях: не самый симпатичный ребенок, к тому же он страдает избыточным весом, — оттого и перепонки трещат и грозятся вот-вот лопнуть. А бойлер за спиной ВПЗР издает странный булькающий вздох. Что происходит за моей спиной, в районе музыкального автомата, — неизвестно. И оборачиваться у меня нет никакого желания: из-за шорохов (которые мне не нравятся), неясных шепотов (которые мне не нравятся) и легких ритмичных постукиваний и потрескиваний (которые мне не нравятся, не нравятся, не нравятся).

Но больше всего мне не нравится мелодия, пришедшая на смену Анри Сальвадору. При желании можно было даже разобрать слова песенки, которую он все это время бубнил себе под нос с чисто французским шармом. Что-то вроде «Jazz Mediterranue», средиземноморской джаз, — еще одна неподъемная комбинация из двух слов.

Средиземноморский джаз согревал меня, — о новой мелодии такого не скажешь, она обдает холодом. Впрочем, не такая уж она новая. Я, во всяком случае, уже слышала ее —

«L'Assassinat De Carala», майлз-дэвисовский саунд к фильму «Лифт на эшафот». Одинокая, покрытая инеем труба, что соответствует погоде за окном гораздо больше, чем беспечный и нестерпимо летний средиземноморский джаз.

Одинокая труба не то чтобы грустит по поводу атмосферных осадков, она предупреждает о возможной опасности. И упавшее парафиновое яблоко предупреждает, и вздохи бойлера, и неясные шепоты, и ритмичные потрескивания. Слишком много звуков сразу. Слишком много знаков, чтобы так просто от них отмахнуться.

Остается выяснить, когда все они активизировались и пришли в движение.

А-а, вот! — когда ВПЗР заметила, что шнурок слишком длинный. Шнурок — длинный, и овца Ти ни в коем случае не должна пройти мимо этого факта. Пусть только попробует: и ее тотчас же засыплет снегом, и яблоко кинется ей под ноги, и одинокая труба швырнет пригоршню нот в спину. Фраза про шнурок — главная, и весь диалог был подводкой к ней, выступал на разогреве. Примерно так подумала бы настоящая Ти, а не Ти-овца-и-простофиля, способная открывать рот лишь по команде извне. Настоящая Ти прекрасно осведомлена о всех стилистических прихватах ВПЗР и о внутренней драматургии любой из частей ее романов, любой из глав.

Я имею дело с главой из книги, которая пишется прямо сейчас?..

Все может быть.

И не исключено, что через минуту или две в ней будет поставлена точка: ведь я ощущаю настоятельную потребность покинуть ВПЗР, покинуть кафе и выйти на улицу, несмотря на метель. Тем более что чертов автор фразы о шнурке больше не обращает на меня внимания. Его пальцы мелькают над клавиатурой, время от времени замирая; к уголку губ приклеилась самокрутка, хотя ВПЗР не курит самокрутки, когда занята романом. Она курит свои дешевые сигареты, не отвлекаясь на упоительный, но и требующий времени процесс, в котором задействовано слишком много составляющих: табак, бумага, машинка для закатки, одноразовые фильтры…

В этой самокрутке что-то не так.

Ах да. Я не слышу потрескивания горящего табака и не вижу дыма.

Это странно, ведь ВПЗР обычно проявляет повышенное внимание к деталям, если они важны для развития сюжета. Очевидно, эта — неважна.

Важно то, чтобы я убралась отсюда. Немедленно.

Что я и делаю, бросив напоследок взгляд на ВПЗР, самокрутка по-прежнему не горит.

…Да-да-да, давно пора сказать себе «спокойной ночи и удачи»! Тем более что еще один день на Талего прошел без меня.

Если верить датам — сегодня уже 18-е, хотя до утра еще далеко. Восемнадцатое, а я по-прежнему торчу в пятнадцатом, не в силах выбраться из него.

День, когда туман сменил снег, а Средиземноморье сменила Скандинавия.

День, когда настоящую Ти сменила овца и простофиля Ти, а ВПЗР…

К черту ВПЗР!

К чео-орту! К чео-ооорту!!!

Хотя сейчас я делаю то же, что и она: без всякой нужды меняю шрифты.