От Лукова с любовью - Мариана Запата

– Ты лучше всех, – сказала я ему так тихо, как только могла, – в парном катании.

Что-то мягко опустилось мне на голову, и он усмехнулся, а я подумала, что он прижался головой или щекой к моей макушке.

– Спасибо, что постаралась уточнить.

Я заcмеялась, его колкость этого стоила.

– Пока ты стал для меня хорошим другом, но на самом деле мне некого сравнить с тобой, кроме твоей сестры.

– Хмм, – вздохнул Иван, лежа рядом со мной, а потом неожиданно обнял меня за плечо. Я вроде бы не собралась жаловаться. Его рука была теплой и тяжелой, и это было приятное ощущение: я чувствовала себя, как в коконе. В безопасности. Мне было очень приятно. Это правда.

– Карина обычно одалживала мне свои вещи, пока не выросла на пятнадцать сантиметров и не обогнала меня в росте. Но она не способна поднять меня, как ты.

Соглашаясь со мной, он тихо засмеялся.

– Ты права, Фрикаделька. Но я все же привлекательнее.

Я не смогла удержаться, чтобы не фыркнуть, о чем моментально пожалела.

– Ты такой самоуверенный.

– Ты это уже говорила.

Я снова улыбнулась, прижавшись к его плечу, и по тому, как он выдохнул, поняла, что Иван сделал то же самое.

– Знаешь, ты не обязан оставаться здесь.

– Я знаю. Твоя мама сказала, что твоя сестра или братья могут присмотреть за твоей ворчливой задницей, пока она не вернется, – сообщил он мне.

Я состроила гримасу.

– Она предлагает, чтобы обо мне позаботилась Тэйли, которая разбрасывает по моей комнате соленые крекеры и изотоник «Гейторейдж»[33]. Лучше уж я сама.

– Никакого изотоника и соленых крекеров. Только этого тебе не хватает, – сказал он. – Сахар и бесполезные углеводы не помогут.

Кому как не Ивану судить о каждом питательном элементе, попадающем мне в рот.

– Теперь я точно не могу оставить тебя, если после моего ухода случится такое, – прошептал он.

Я хихикнула.

– Я не против того, чтобы задержаться здесь подольше, но мне нужно съездить домой, хотя бы на час.

Где-то в подсознании я отметила, что ему нужно уехать домой и что-то сделать. Точно так же, как тогда, когда мы присматривали за Джесси и Бенни, и точно так же, как тогда, когда он ужинал у нас дома. Но я не стала зацикливаться на этом и не спросила, с какой стати и почему он должен уехать. Я была слишком утомлена.

– Ты можешь поехать сейчас, если хочешь.

– Нет, Фрикаделька, сейчас только пять часов, – ответил он. – У меня есть время. Все в порядке.

– Наверняка у тебя есть чем заняться.

Рука Ивана сползла с моего плеча, и он, согнув ладонь, провел ею по моей руке вверх и вниз.

– Успокойся и поспи, хорошо?

Поспать? Это звучало изумительно. Просто фантастически, черт побери.

Не возражая, я закрыла глаза и, выдыхая после того, как до меня долетел слабый аромат легкого одеколона, который он непременно использовал каждый день, спросила:

– Ты ведешь себя так со всеми своим партнершами? Или только с теми, с которыми ты связан только на год?

Его тело под моей щекой напряглось и, пока он отвечал, таким и оставалось.

– Лучше прекращай болтать и засыпай.

Я пошевелила рукой, так что она легла прямо на плоские, твердые полосы, называемые брюшными мышцами. Я видела их мельком сотни раз, когда он снимал свитер или подносил к ним руку и растирал или скреб живот… но я никогда не прикасалась к ним. Ни разу, разве что вскользь. Но на ощупь они были такими же твердыми, как с виду.

– Правда, ты не должен оставаться, – пытаясь открыть глаза, повторила я снова себе под нос, хотя мои веки отяжелели от изнеможения.

Он вздохнул, и я почувствовала, что он качает головой.

– Никто так хорошо не позаботится о тебе, как я. – Он был прав, разве нет? Чем быстрее я выздоровею, тем лучше для него. Для нас обоих.

Если то, что я чувствовала, было разочарованием, то я на это наплевала. Сейчас он был здесь и делал то, чем никто другой не захотел бы заниматься.

– Пока ты снова не уснула, скажи, где пульт? – спросил он.

Вслепую протянув руку за спину, я взяла с прикроватного столика пульт и бросила его ему на живот.

И вырубилась к чертовой матери.

* * *

Позже моих губ коснулось что-то мягкое, и, клянусь, я слышала, как он прошептал:

– Выпей это, малышка.

И я выпила. Какая бы дрянь это ни была.

* * *

В какой-то момент я проснулась, чувствуя, что моя голова лежит на чем-то твердом, и, приоткрыв глаза, увидела, что она покоится у него на коленях, а рука – на колене Ивана. Телевизор работал очень тихо, а стеганое одеяло, под которое я заползла, отброшено на другой конец кровати.

Я была в поту. Но каким-то образом мне удалось уснуть снова.

* * *

– Джесмин, – прошептал знакомый голос мне на ухо, а потом кто-то погладил меня по волосам и руке. – Мне нужно съездить домой.

Я чувствовала себя отвратительно. И смогла лишь пробормотать:

– Хорошо.

Знакомая ладонь Ивана скользнула по моим волосам, по руке, по запястью, задержавшись там.

– Твой мобильник лежит прямо рядом с тобой. Твоя мама сказала, что кто-нибудь придет присмотреть за тобой. Тем не менее позвони мне, если тебе что-нибудь понадобится, ладно?

– Угу, – только и ответила я, прежде чем его пальцы или ладонь отпустили мое запястье.

– Я приеду утром, – сказал он, и что-то теплое и влажное коснулось моего лба так легко и быстро, так что я подумала, что мне это, возможно, показалось.

– Спасибо, – прошептала я, когда мое сознание на секунду прояснилось от жжения в горле.

– Я оставил тебе воду на обоих прикроватных столиках. Попей.

Что-то еще коснулось моего лба, и я вздохнула:

– Хорошо, Ваня. – Потом я перевернулась и опять заснула.

Я проснулась от того, что кто-то чмокнул меня в лоб. Потом я услышала «вставай, вставай», отчего открыла глаза и искоса посмотрела на палец, нависший над моим лицом. Но именно ощущение сухости в горле и тупая боль в голове вынудили меня выглянуть из-под простыни, натянутой на голову. Я понятия не имела, куда делось стеганое одеяло.

Это был Иван, который, присев на кровать, держал руку над моим лицом, он выглядел опрятным и посвежевшим в голубой майке, оттенявшей его глаза, так что казалось, будто он носит цветные контактные линзы.