Одна осень одного королевства - Анари Хони

– Да будет вам, – махнул рукой артист. – Я смутил вас? – не увидев никакой реакции, парень осторожно толкнул Вильгельма в плечо. – Мой тебе совет, расти бороду, – правитель взглянул на него с недоумением, совет явно не вязался с ситуацией. – Тогда девушка от тебя не отвернётся! – воскликнул Франц с победной усмешкой. – Женщины любят бороду! – он самодовольно почесал покрытый редкой рыжеватой щетиной подбородок.

– Особенно такую плешивую, – хихикнул, выбираясь из второй телеги, Бернд.

Мальчик поуютнее закутался в тёплую куртку и подошёл к костру.

– Доброе утро, – улыбнулась ему Мари, бросив на Франца наигранно равнодушный взгляд.

– Доброе, – мальчишка деловито надулся. – Видал, тебя с твоей хилой бородёнкой просто игнорируют, – он довольно оскалился.

– Это за то, что я вам ворковать помешал? – скривил губы парень.

– Зиби предупредила меня, чтобы я вообще с тобой не разговаривала, – едва сдерживая улыбку, произнесла Мари, не поворачиваясь. – Потому что ты, – она на секунду замолчала, смутившись.

– Потому что падок на красивых девушек, – продолжила Зибилле поучительно, доставая из телеги завёрнутые в полотенце ложки. – А Вильгельму скажу, чтобы не стеснялся и бил тебя по лицу при первых же поползновениях.

– Понял, – рассмеялся Франц, снова закидывая руки за голову. – Ладно, ладно, как я могу покушаться на королевскую добычу?! – он подмигнул Мари, на что та лишь иронично покачала головой, а правитель деланно тяжело вздохнул, отводя взор.

Проведя с этими свободными людьми всего-то несколько часов за беседой у костра, да плюс бессонную ночь в тесной телеге, сейчас он ощущал, что находится в кругу близких друзей, с которыми можно позволить себе вольные шутки.

Никогда не унывающий и не бывающий серьёзным Франц, вечно чем-то недовольный со своими язвительными замечаниями Бернд, молчаливый, добродушный Вендэль, заботливая, хоть и ворчливая Зиби, даже странноватые Дит и Фрид – все они казались Вильгельму настоящей семьёй, которая не обманет и не предаст ни одного из своих членов и охотно примет под надёжное крыло тех, кто действительно нуждается в помощи. Таких как он и Мари.

Мари… Вчера, когда под монотонный шум дождя и потрескивание поленьев в огне она рассказывала о случившемся в замке, он старался не подавать вида, что даже не подозревал о том, что пришлось пережить его возлюбленной, которую он смело назвал невестой перед новыми знакомыми. Но сердце у него колотилось всё яростнее, когда со смущённой полуулыбкой, отводя взор, хрупкая девушка рассказывала о днях, проведённых в темнице в компании дряхлого старика и «мёртвого шпиона», о неведомых тварях, водящихся в вечном сумраке и гнилой сырости тюремных стен, об угрозах Болдера. Он знал, что Мари говорит далеко не всё, лишь вкратце описывает произошедшее, чтобы рассказ казался логичным, но настоящие её переживания остаются за гранью слов, глубоко в душе, куда жизнерадостная на вид целительница не впустит никого. Никого, кроме него. Но в своё время. Кулаки сжимались сами собой от этих воспоминаний, Вильгельм отчасти жалел, что не расквитался с маркизом на балу, но с другой стороны, что-то внутри щекотало и жгло грудь ожиданием мести. Теперь, когда он знает обо всём, рука, занесённая над поверженным врагом, не дрогнет, маркиз будет убит во что бы то ни стало. Никакого суда, никакой пощады – только смерть.

– Всё уже готово, – вдруг врезался в чёрную пелену мыслей беззаботный голос спутницы.

Вильгельм опомнился, взглянул на неё гневно, не успев ещё избавиться от трудно скрываемых эмоций, показавшихся на лице. Но Мари, к его счастью, не видела этого – она уже зазывала из повозки сонных Дита и Фрида, попутно одаривая всех собравшихся у костра артистов самой лучезарной улыбкой, какую только приходилось видеть Вильгельму.

Будто в полусне наблюдал он, как девушка поправляет растрепавшуюся снова косу, потуже затягивая пряди рыжеватых волос, как грациозно порхает – просто идёт навстречу, не сводя с него взгляда блестящих тёплыми искрами глаз, как говорит что-то, как при этом двигаются её губы, как загораются едва заметным румянцем щёки. Смотрел заворожено, будто на ангела спустившегося с небес, не переживая о том, что могут решить остальные, что решит она сама – даже это сейчас не волновало. Только то, что он видел её, и она была будущей королевой – его невестой.

– Ты задумался? – спросила Мари, подойдя к спутнику почти вплотную. – О чём? – она снова улыбнулась, тоже позабыв о взглядах голодных вагантов.

– Думаю, что права была Фрок, когда назвала тебя ангелом, – шепнул Вильгельм. Она окончательно смутилась, покраснев и отведя взор.

– Эй, голубки! – снова вмешался Франц, подкравшись втихаря и выскочив из-за спины правителя. – Хватит уже при мне ворковать! – артист буквально повис на его плече, глядя прямо в глаза девушке, в которых на миг мелькнул испуг, сменившийся лёгким укором. – Завидую же!

– Ты начинаешь утомлять, – деланно сердито, не выходя ещё из себя, произнёс Вильгельм, тряхнув плечом.

– Ты ангел во плоти, – выпрямившись, и даже не взглянув на «соперника», произнёс Франц. – Достаточно этих слов и моей неотразимой бороды, чтобы ты прекратила смотреть на этого хиляка, как на единственного мужчину на свете?

– Этот, как ты выразился, хиляк, – произнесла Зиби, проходя мимо и попутно демонстративно хватая парня за ухо, – скоро станет королём.

– Отпусти, женщина! – возмущённо воскликнул тот, выкручиваясь из рук гадалки. – Я тоже, если ты не забыла, голубых кровей.

– Болтай больше, – усмехнулась она, выпустив наконец раскрасневшееся ухо и без лишних церемоний толкнув артиста к его месту на бревне.

– Что же ты тут делаешь тогда? – воспользовавшись моментом, съязвил Вильгельм, впрочем совершенно беззлобно.

– О, теперь моя очередь рассказывать истории, – заулыбался Франц, подставляя уже тарелку хлопочущей с завтраком Мари. – Смотри, сам будешь виноват, когда сей кареглазый ангел обратит благословенный свой взор на меня, услышав эту историю. И больше в твою сторону ей глядеть не захочется.

Короткий пинок Зиби заставил «шпиона» замолчать и недовольно обернуться, но замешательство его было недолгим и, как только женщина отошла на пару шагов и сама села у огня, он тут же продолжил.

– Родом я из Кавальтеры, – произнёс он так гордо, будто говорил о великой державе завоевателей, а не о крохотной стране, торгующей вином и употребляющей его в небывалых количествах. – Мой покойный батюшка, можете не верить, сам его величество король. Согрешил он как-то с моей матушкой – простой служанкой, и родился я на свет. Конечно же, знала об этом королева, невзлюбила меня эта старая мегера и, как только муженёк её почил вечным сном, выгнала меня куда подальше из дворца, прямо на улицу. Хотя и не привык я к роскоши – жил-то с матушкой, как простой служка, но пришлось мне тяжко, скитаясь одному. Тогда-то я и подался в странствия, которые привели несчастного бастарда в замок доброго короля Стефана. Точнее не в замок, а на конюшню. Но там нашёл меня, замёрзшего и голодного, слуга благородного правителя. Он и пристроил меня в ряды тамошней армии. А когда королю понадобилось заслать доносчика в столицу Кавальтеры, меня отправили, как знающего места и имеющего собственные счёты со старой каргой-королевой. Не погнушался я, отлынивая от данного мне задания, заглянуть и в тюрьму, где навёл изрядно шуму, споив охрану и выпустив всех заключённых, виновных в измене и предательстве власти. Там я и встретил Дита и Фрида, они были так благодарны за свободу, что поклялись всю жизнь служить мне верой и правдой!