Не бойся Жнеца - Стивен Грэм Джонс

Потому что в проходе, ближе к стене – кажется, там отдел комедий, – она видит… Да что же это такое!

Парень лет семнадцати-восемнадцати. Еще одна игрушка, прижатая к колышкам или стержням для поддержки полок, вбитым в стену, – руки раскинуты в стороны, под ногами почти нет опоры.

С него содрали кожу, но, видимо, в спешке. Или частично. На лодыжках и кистях порезы, поэтому ладони и стопы сохранили цвет лейкопластыря, цвет плоти – по крайней мере, для белых, – но остальная кожа этого парня… боже.

Она не вся содрана, но как бы закатана от надреза на груди. Впечатление такое, будто его застали за раздеванием: он перебрал наркотиков, серьезно увлекся и даже после того, как снял рубашку и штаны, продолжил отстегивать кожу с мышц.

Только не на пуговицах, а на молнии.

С лица кожа не слезла, но она точно не там, где ей положено быть. Линия глаз нарушена, изо рта стекает ярко-голубая блевотина… со ртом тоже что-то не так. Джейд не в силах смотреть, ее вот-вот вырвет. Она вдруг осознает, как соединена с мышцами ее собственная кожа… раньше она никогда об этом не задумывалась.

У нее мясо такого же мраморного цвета?

Парень словно опутан ленточными червями.

Сердце Джейд сжимается. Кажется, она больше в рот не возьмет мяса. И вдруг воспринимает Кожаное лицо в ином свете.

Она снова отступает, ощупывая пространство позади, и с каждым шагом трясется от страха: сейчас ее слепые пальцы уткнутся в бедро шириной со ствол дерева.

– Тебе нечего здесь делать, нечего делать… – бормочет она, словно хочет, чтобы ее схватили, сжали так, что ее розовые и голубые внутренности вырвутся наружу, ботинки соскользнут с ног, а кожа расстанется с плотью, и ее можно будет сорвать.

Джейд снова отходит, на этот раз к спасительной входной двери, вот только… нет, нет, пожалуйста.

Она заперта.

Джейд дергает ее один раз, потом замирает.

Она плачет, содрогаясь всем телом. Всем без исключения, кроме глаз. Из нее вырывается всхлип, она себя за него ненавидит, но сдержаться не может.

Но рухнуть прямо здесь? Нет, сдаваться нельзя.

Надо двигаться, двигаться.

В проход справа. Мрачный Мельник не может быть в трех проходах сразу, так?

Джейд съеживается, чтобы стать как можно меньше, жмется к полкам, но аккуратно, чтобы не полетели на пол коробки, и…

Прямо перед ней, скорчившись, лежит парень, его лицо в белой пудре. Не от пончиков, нет. Это застывшие слезы.

И… ей это не снится?

– Ты одного со мной цвета, – произносит Джейд изумленно, даже не шепотом. Главное – она вернулась в свою надежную норку, видеомагазин своего сердца, и нашла здесь своего сородича. У него такая же кожа, как у нее.

Он прижимает Джейд к себе, крепко обнимает, дрожит всем телом, дышит так порывисто, что не может произнести ни слова.

– Они, они… все умерли, – наконец вырывается из него шепот.

Медленно, неохотно – это новая для нее территория – Джейд легонько хлопает его по спине, чтобы успокоить, придать чувство уверенности.

Но разве сама она в чем-то уверена?

И почему он шепчет? Есть причина? Потому что рядом не только трупы, но и тот, кто их сделал?

– Что случилось? – спрашивает она.

– Бобо, он футболист, – лопочет парень. – Здоровый, крепкий, с любым справится, но… но…

Джейд качает головой: можно ничего не говорить, все и так понятно.

«Джейсон штурмует Манхэттен». Боксер использует свои навыки против Джейсона, а тот сносит ему голову.

– Но, но… все были уже, они были… – парень не в силах связать слова воедино.

– Я Джейд. – Представляясь, она касается рукой горла.

– Джейс, – говорит парень в ответ, еще больше становясь ей братом, а происходящее еще больше становится сном, в который она погрузилась, получив по голове.

Может, она так и лежит на тротуаре? А сейчас идет по дому с привидениями в своей голове: все ужасы ожили, и надо сквозь них пройти.

Когда живешь и дышишь ужасами, тогда и сны видишь соответствующие, так? Не случайно говорят, что ужастики вызывают кошмары.

– В смысле – они уже?.. – Джейд хочет задать наводящий вопрос, держит Джейса за плечи, чтобы дать ему какую-то опору, как положено взрослой.

Быть взрослой – она никогда об этом не думала. По крайней мере, не в этом городе.

– Они уже умерли, уже умирали, – произносит Джейс. – Я не… я не…

Он отползает в глубь прохода, тянет Джейд за руку.

Джейд послушно следует за ним, не вставая в полный рост, но вдруг, ошеломленная, вынуждена остановиться.

На стене перед ней видеокассеты.

Ее старые кассеты.

«Не ходите в лес одни», «Не заходи в дом», «Кровавое посвящение», «День окончания школы», «Страх сцены», «Последний экзамен».

Даже «Перед самым рассветом», который она оставила на яхте, и «Кровавый залив», который Харди так и не конфисковал.

А над ними аккуратными буквами написана категория: «Любимые фильмы Джейд».

Джейд вскидывает руку ко рту, лицо пронизывают булавочные уколы… от изумления. Она хочет погладить красный корешок «Часов посещения»: этот фильм способен пробудить ее от кошмарного сна, но Джейс тянет ее за собой.

К еще одному трупу старшеклассника.

С него кожу пока не содрали, но уже подготовили, сняли одежду. Надрез сделали вдоль спины – от копчика до затылка, – а не вдоль груди.

– Потому что по-другому не получилось… – вслух объясняет себе Джейд, и кожа на спине становится самой чувствительной частью ее тела.

– «Счастливого дня смерти», – объявляет Джейс спокойно и напыщенно, и Джейд озадачена.

Это шутка? Он пытается острить? Она переводит взгляд на умершего, стараясь понять, при чем тут «Счастливый день смерти»? Из-за красной пены, что выплеснулась изо рта несчастного? Слишком красная для крови, будто поработал мастер спецэффектов Хершел Гордон Льюис?

Джейд видит только лицо убитого. Когда человека настигает смерть, наверное, из него вылетает все, что он ел. Возможно, в затылке у него отвертка или железнодорожный костыль, как в «Кошмаре дома на холмах», говорит она Алексу, что всегда наготове у нее в голове, перебирает пальцами от указательного до мизинца и обратно.

Джейд переворачивает подростка; сухие мышцы щелкают друг о друга, она слышит этот звук всем нутром, и… никакой отвертки?

– Что у него на губах? – Подушечку среднего пальца она погружает в массу.

Джейс крепко хватает ее за запястье: наверное, насмотрелся фильмов и думает, что сейчас она попробует это на вкус.

– Я не ем пирожные, – говорит он, не глядя на труп, и подается назад, чтобы лучше видеть длинный проход, в котором они находятся.

– Ага, – говорит Джейд. –