Фанфик по Аркейн - Grishocs

направляясь в ванну наверху, прихватив сменную одежду и пинцет с ножом. В ногах, похоже, застряли осколки, надо будет доставать. Больно, но что делать, такова участь регенерации, всё, что застряло в тебе, так и останется в тебе, пока не вытащишь.

Помывшись, я, не вылезая из ванны, свернув тряпку и зажав в зубах, стал делать надрезы, пытаясь достать осколки, застрявшие в костях. Было больно, чертовски больно, но не так больно, когда меня препарировали. Когда с ногами было покончено, наступило время и рёбер, и брюшной полости. Никогда не делали себе харакири, вот и не делайте, в брюхе ничего нет, кроме кишок с кучей говна, а своей регенерацией я плюнул что-либо доставать из живота. Так как всё зарастало, и мне приходилось вновь себя вскрывать.

Короче, самое лёгкое было доставать осколки с рёбер. Так как к боли я немного привык и психологически стал отрешённым, то и удаление мелких осколков стало как на автомате. Подвигался, понял, где кольнуло, ощупал место и, если что-то нащупал, вырезал кусок. Повторить до полной безболезненности. По идее, так-то надо было попросить металлоискатель у Джинкс, может, собрала бы какой-нибудь ручной. Но все мы крепки задним умом.

Закончив кровавые процедуры, собрал ошмётки себя в остатки от одежды. И приступил опять к промывке, надо было смыть с себя кровь и холодный пот. Выйдя из ванны, держа на вытянутых руках свои тряпки с моими частями тела, я прошел на задний дворик и выкинул в мусорный бак всё это непотребство. На обратном пути встретил Севику с новой рукой. Вид ее был немного недовольный. Не став ее отвлекать от алкогольных возлияний, я спустился в убежище. Там Джинкс уже полностью разобрала винтовку и переписала руны в тетрадку.

— Ну как успехи? — интересуюсь я, подходя ближе.

— Вот, я уже разобралась. — говорит она, протягивая листок с нанесенными на нем рунами. — Это каскад рун, ускоряют заряд, придавая ему охлаждающие свойства и увеличивая площадь пробития и пробивную силу.

— Ясненько. А тебе ничего не кажется странным? — интересуюсь я.

— Что ты имеешь в виду? — интересуется Джинкс.

— Вот смотри. Беру карандаш и бумагу и пишу предложение.

— Налей стакан воды? — с недоумением произносит она, смотря на меня.

— Ага, а теперь по-русски. Пишу это же предложение на русском языке ниже первого. — А теперь напиши это рунами. — говорю я.

— Ты хочешь сказать, что руны — это язык? — смотрит она на меня.

— Допустим, что ты существо, допустим, — пытаюсь остановить возмущение Джинкс. — И ты сидишь, никого не трогая, общаешься со своими соплеменниками на своем языке. А язык этот непростой и имеет энергетический характер. И приходит какой-то гуманоид не из твоей расы. И тихонечко наблюдает за вашей беседой, запоминая слова. И вот он, думая, что выучил язык, начинает с тобой общаться. Коверкая речь, он не просит, а требует воспламенить, но не уточняет, что или кого, и ты его спокойно сжигаешь. Все ведь логично. За ним пришел ещё один и прочитал его записи, этот стал требовать что-то другое. Запомни слово «требовать». И также скоропостижно скончался. Так приходил другой, за ним другой. И они изучали слова, но не изучали сам язык. Тем самым ограничивая себя в тех рамках, в которых общалась ты со своими соседями. Грубо говоря, они не могли составить правильно предложение, обращаясь к энергии мира, посредством подсмотренных у мира рун.

— Но… — начинает она, о чем-то задумавшись.

— Ладно, не думай об этом, возможно, я ошибаюсь, и это вообще не слова, а целые предложения. Кто знает? — стал отходить от задумавшейся Джинкс.

Вон у китайцев какие закорючки или японцев, одно слово, а произнесённое в разных интонациях имеет совершенно разное обозначение. Уйдя в сторону, стал думать, что приготовить на ужин. Не заморачиваясь с рунами, я и так с языками не в ладах, а тут еще что-то учить. Не мое это думать, ой не мое.

Глава 27

— Что это, мать вашу, было? — услышала я голос Медди.

Очнувшись, я не сразу сообразила, где нахожусь, голова болела и кружилась, явный сотряс. Рин не сдерживался, когда бил. На затылке вздулась огромная шишка от удара. Проморгавшись, я оглядела помещение, мы явно были в лазарете. Вот только кто нас сюда доставил? Оглядевшись, я увидела всю нашу женскую группу, побитую одним уродом. Все мы были в больничной одежде.

Кейтлин лежала на койке и прижимала к голове компресс, Медди держалась за живот и болезненно кусала губу, еле сдерживая слезы. Я же сейчас сблюю. Перевернувшись на край койки, меня стошнило в рядом так любезно поставленный тазик.

— Вай, как ты? — интересуется Кейтлин.

— Хреново. — отвечаю я, вновь склоняясь над тазиком.

— Скоро пройдет, я минут двадцать назад так же блевала. — говорит мне Кейтлин.

— Эти двадцать минут ещё пережить надо. — говорю я, глубоко дыша и откидываясь на подушку.

— Мне кто-нибудь объясни, что это за монстр был. — чуть ли не истерит, на своей койке, Медди.

— Это был Рин. — говорю я. — Что, кстати, с ребятами?

— У Стеба перелом руки, у Лориса сильный ушиб мягких тканей на филейной части. — говорит Кейтлин, вызывая у меня смешок, ну хоть живы все.

— Рин и всё, больше нечего добавить? Кто он, блин, такой, почему после выстрела он встал как ни в чем не бывало? Что он за тварь такая? — полились вопросы из Медди.

— Рин — это урод, которого сложно убить, я видела, как он выстрелил себе в голову, а через минуту пел песенку как ни в чем не бывало. Ещё он очень силен и быстр. Ты ведь видела, как он мелькал. И ещё эта маска. — сказала я.

— Это маска? — удивлённо спросила Медди. — Если это маска, то как он менял выражения и показывал зубы?

— Не знаю, я в этом не разбираюсь. — говорю я.

— Он, кстати, забрал мою винтовку. — сказала Кейтлин, а я выругалась.

— Чертов сукин сын, теперь он отдаст ее Джинкс, и она разберётся, как изготовить подобное оружие. — говорю я, ударяя кулаком по матрасу.

— И как нам поймать эту тварь? — интересуется Медди.

— Сети. — произносит Кейтлин. — Накинем на него сети. Но сперва надо поправится и как следует подготовится.

*******

И вот зачем я на это согласился? Ползу под Пилтовером в вентиляционной шахте. Сюда, наверно, пару лет не ступала нога человека. Так как количество грязи превышало все мыслимые и не мыслимые пределы. А ведь все так банально начиналось. Я ведь уже думал, что она забыла про убийство своей сестры, как-никак две недели прошло