Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - Олег Айрапетов

Вывозились архивы, оборудование, а также все крупные изделия из цветных металлов, которые могли быть использованы немцами в переплавке: например, колокола. «9-я армия сражается на линии фортов Варшавы. Русские эвакуируют город, – записал в своем дневнике М. Гофман 4 августа. – Это, без сомнения, триумф плана Фалькенгайна, но это не решающее поражение русских»79. Приказ об отходе из Варшавы решил судьбу еще одной русской крепости. Германская армия Р. фон Войрша и австрийская армейская группа Г Кевеша фон Кевешхазы взяли в полукольцо Ивангород. 1 августа начался обстрел крепости, в котором принимала участие тяжелая артиллерия до 305 мм включительно. Под Ивангородом сложилась весьма оригинальная ситуация: из атакующей армии в полуокруженную крепость накануне ее эвакуации перебегали не желавшие воевать славяне и румыны. За несколько дней сдались около 1500 человек80. 22 июля (4 августа) русские арьергарды «взорвали немногочисленные бетонные добавки к кирпичным казематам укреплений, разрушили мосты и отошли на левый берег Вислы»81. 24 июля (6 августа) были уничтожены все укрепления крепости на правом берегу Вислы, подожжено здание железнодорожной станции, войска иван-городского гарнизона отошли на восток на соединение с полевой армией82.

Утром 5 августа в Варшаву вошли немцы. Последняя русская дивизия покинула город около полуночи с 4 на 5 августа. В три часа ночи были взорваны мосты через Вислу. Боев в городе между отходящими и наступающими не было. Накануне вступления германцев в столицу Царства Польского произошла смена командования 5-й германской армии, что было вызвано политическими причинами. Армию возглавил принц Леопольд Баварский, тесть императора Франца-Иосифа и представитель династии наиболее католической части Германской империи83. Эта мера должна была продемонстрировать единство двух германских дворов в польской политике и привлечь симпатии клерикальных кругов Польши, прежде всего галицийских поляков.

6 августа в Варшаве у собора Святого Александра Невского принц Леопольд принимал парад германских войск. Среди исполнявшихся на параде маршей был и гимн польских легионов «Еще Польска не згинела», однако самих легионов не было. В первые дни германские власти делали многочисленные обещания на предмет будущего освобожденной от русской власти Польши, возможности ее объединения с монархией Габсбургов. Однако основные должности занимались подданными Германской империи. Варшавским губернатором стал генерал Г фон Шеффер-Боядель, генерал-губернатором той части русской Польши, которая переходила под австровенгерскую оккупацию, был назначен австриец генерал-майор барон Эрих фон Диллер. Более того, впервые за полвека генерал-губернатором Галиции стал австрийский немец генерал Герман фон Коллард, сменивший на этом посту поляка Витольда Корытовского. Оставшиеся польские служащие, недостаточно хорошо владевшие немецким, замещались немцами84.

Падение Варшавы не было неожиданным событием, даже наоборот, тем не менее оно произвело гнетущее впечатление на императора и Николая Николаевича. М. В. Алексеев оставался спокоен. В этот день он заявил Дж. Генбери-Вилльямсу, что позиции, обеспечивавшие отступление фронта и прикрывавшие петроградское направление, готовы85. На очереди опять стоял вопрос о крепостях, и тут М. В. Алексеев был настроен более чем критически. «В то время, когда в июле прошлого года на нашей границе раздавались уже первые выстрелы, – писал он 13 (26) июля, – в окрестностях Варшавы тоже раздавались выстрелы… То на миллионы русских кровных денег приводились в исполнение великие мысли г-на Сухомлинова и его присных: взрывали форты уничтоженной крепости Варшавы; одновременно снимали вооружение с Зегржа… Осуществлялись действительно великие мысли, как облегчить нашему врагу ведение войны, под предлогом, выраженным в словах нашего «Н»: «лучше иметь одну крепость, хорошо подготовленную, чем десять необеспеченных». И слабая крепость в целостной (везде выделено М. В. Алексеевым. – А. О.) системе и сочетании имеет значение; сильная да одинокая пользы не принесет»86. Впервые генерал ясно и точно высказал свое отношение к военному министру и императору (наш «Н»). В бедах его фронта были виноваты те, кто принимал решение о разоружении крепостей, за исключением Новогеоргиевска.

Именно на эту крепость возлагалось так много надежд, она притягивала к себе внимание Ставки и штаба фронта. 7 (20) июля 1915 г. в Волковыск приехал Верховный главнокомандующий. Великий князь колебался: с одной стороны, он понимал, что Новогеоргиевск не полностью подготовлен для обороны, тем более в современных условиях; с другой – он никак не мог решиться оставить его без боя: «.в массах народных это была твердыня, простое очищение которой было бы понято неблагоприятно. Все это очень усложняло решение. Душевные мотивы были за его оборону»87. В штабе фронта в общем не было разногласий по этому поводу: М. В. Алексеев, Ф. Ф. Палицын и В. Е. Борисов были спокойны и уверены в успехе прикрываемого линией Ивангород – Новогеоргиевск отступления.

Великий князь несколько раз возвращался к этой проблеме: «Дело не в Варшаве и Висле, и даже не в Польше, а в армии. Противник знает, что у нас нет патронов и снарядов, а мы должны знать, что не скоро их получим, а потому активно действовать мы не в силах, и поэтому, чтобы сохранить России армию, должны ее вывести отсюда. Массы, к счастью, это не понимают, но в окружающих чувствуется, что назревает что-то неладное. Надежда удержаться нас не оставляет, ибо нет ясного сознания, что пассивное удержание нашего положения само по себе есть одно горе при отсутствии боевого снабжения (выделено мной. – А. О.)»88. Решение давалось нелегко, к этой проблеме скоро пришлось возвращаться опять.

3 (16) августа в Волковыск вновь приехал Николай Николаевич с Н. В. Рузским и М. Д. Бонч-Бруевичем. На совещании, где обсуждалась идея создания нового Северного фронта с Н. В. Рузским во главе, они в очередной раз выступили против оставления крепости Ковно89. Оборона Новогеоргиевска могла иметь значение только в том случае, если русский фронт не откатится слишком далеко на восток. Верховное командование намеревалось занять оборону по заранее укрепленной линии Ковель – Августово, что значительно увеличивало важность удержания линии Немана90. Между тем на начальном этапе войны крепости Ковно, Осовец и Гродно были существенно ослаблены. Их гарнизоны были взяты на фронт и замещены ополчением, слабо или практически вообще не обученным, во всяком случае неподготовленным для ведения крепостной войны. Для нужд фронта изымались крепостные запасы снарядов.

В результате, когда возникала опасность тому или иному укрепленному пункту, он оказывался практически без боеспособных частей. Формированием нового гарнизона Ковно, например, командование 10-й армии и Ставка занялись только после поражения в Августовских лесах в феврале 1915 г. и закончили лишь к началу лета. За исключением Ивангорода и Осовца, которые были атакованы противником в самом начале войны, когда в составе их гарнизонов еще присутствовали штабы и части, знакомые с крепостями и техникой крепостной войны, и имели фланговое прикрытие полевых частей, ни одна русская крепость не оправдала возлагаемых на нее надежд91.

Теперь, в обстановке германского наступления, велась лихорадочная работа. В тылу русских войск, в районе Гродно, Бреста, Белостока население и военнопленные, в основном австрийцы, ремонтировали дороги, устанавливали колючую проволоку, рыли окопы; крепости лихорадочно приводились в порядок92. Естественно, подготовить эти укрепления к длительной успешной обороне в такой обстановке было сложно. Но почему тогда М. В. Алексеев вообще собирался оборонять Новогеоргиевск? Ведь было ясно, что ценность подобных дивизий весьма невелика и собранные таким образом батальоны, даже полевые, не смогут эффективно обороняться.