Участие Российской империи в Первой мировой войне (1914–1917). 1915 год. Апогей - Олег Айрапетов

Существовал еще железнодорожный мост через Неман у Гродно и Олиты, но они, во-первых, на этот момент находились в тылу русской армии, во-вторых, также были прикрыты крепостями, и в-третьих, не были напрямую связаны с железными дорогами, ведущими в Германию. Все это, как мне представляется, должно иллюстрировать замысел М. В. Алексеева и то внимание, которое он уделял Новогеоргиевску и Ковно. Как и во время Варшавско-Ивангородской операции, он надеялся организовать фланговый удар, прикрываясь крепостями для формирования обходящей армии. Задачу взятия Новогеоргиевска германское командование поручило генералу Гансу фон Безелеру, взявшему осенью 1914 г. Антверпен. Он и его начальник штаба полковник Т. фон Зауберцвейг слыли специалистами в решении такого рода задач101. Может быть, именно потому что германское командование разглядело угрозу сложившегося положения, оно поставило перед Г. фон Безелером задачу взять Новогеоргиевск в кратчайший срок и во что бы то ни стало102.

Не доверяя коменданту первой крепости генералу Н. П. Бобырю, М. В. Алексеев решил в последний момент заменить его генералом А. В. фон Шварцем. «Он ехал туда из штаба С.-З. фронта, как на верную смерть; когда он вышел из кабинета Алексеева, то много раз и тяжело прощался с окружающими, напр., с С. М. Крупиным (адъютантом М. В. Алексеева. – А. О.) – трижды; с дороги он дал телеграмму, что заболел»103. Именно в негодном командном составе, которому были поручены крепости, А. В. фон Шварц видел причину того, что случилось потом. В мае 1916 г. он говорил: «Не крепости отжили у нас свой век, плохи у нас коменданты! Посудите сами: современная крепость, это такой сложный организм, управление каким требует специальных знаний. Комендант должен быть инженером или, во всяком случае, артиллеристом. У нас что ни комендант, то генерал от кавалерии; в большинстве они люди совершенно необразованные; крепость у нас в верхах рассматривалась, как какая-то аренда под старость, пенсии для обветшавших генералов. Результаты налицо!»104.

«Новогеоргиевск, – вспоминал Э. Людендорф, – был, может, последней крепостью с поясом фортов, которая была взята после полного обложения»105. Г фон Безелер был назначен командующим осадным корпусом 21 июля 1915 г. В его распоряжении находились войска слабого качества и состава – ландштурм. Однако мораль немецких войск была высока. Их поддерживала сильная артиллерия: шесть 420-мм гаубиц, девять 305-мм гаубиц, одна 150-мм длинноствольная пушка, 11 батарей тяжелых полевых гаубиц, две батареи 100-мм и по одной батарее 120-мм и 150-мм орудий. На 4 км атаки немцы смогли сосредоточить 35 батарей тяжелой артиллерии, не считая полевых орудий. Г фон Безелер надеялся на то, что отступавшие русские войска будут обладать низкой моралью и «что сказочное действие немецких и австрийских мортир (30,5 см и 42 см) потрясло совершенно веру гарнизона в силу сопротивления долговременных крепостных верков»106.

Новогеоргиевск начал строиться после восстания 1830–1831 гг., когда были возведены цитадель, земляные укрепления и казармы на 40 тыс. человек. Она модернизировалась в 1880, 1892 и 1911 гг. и включала в себя крупный населенный пункт Новый Двор. Последний раз внешний пояс фортов был укреплен по системе К. И. Величко на основе березанских опытов в крепости Очаков. Форты № 14, 15 и 16, укрепление № 8, где эти работы к началу войны были почти закончены, имели бетонные казематы, которые могли выдерживать даже попадания 16-дюймовых фугасов107. Однако среди ее 16 фортов и восьми опорных точек по обоим берегам Вислы по фронту до 42 верст преобладали кирпично-земляные укрепления. Они не могли выдержать обстрел орудий калибром свыше 6 дюймов. Правда, как и в других крепостях, с началом войны здесь были форсированы работы по укреплению обороны108. Два пояса фортов окружали цитадель: первый – в 3–6 км от цитадели, второй – в 7–8,5 км. На линии новых фортов перед войной было построено несколько опорных пунктов и батарей. Шесть фортов второй линии имели законченную бетонную кладку, три опорных пункта были забетонированы на две трети. Таким образом, вторая, основная линия обороны к 1914 г. была готова примерно наполовину.

На вооружении крепости летом 1914 г. находилось 1099 орудий (полагалось 934) и 208 пулеметов (полагалось 304). 60 % всего вооружения составляли 644 орудия дальней обороны. Новых орудий было 15 % от всего вооружения (156 орудий) и около 25 % дальнобойных орудий. Только навесной огонь могли вести 24 % дальнобойных орудий (124 орудия). Вообще орудий, способных вести навесной огонь, было 400, то есть 62 % всех орудий дальнего боя109. Однако, как уже говорилось, крепостная артиллерия была ослаблена изъятиями для нужд фронта. В феврале 1915 г., например, генерал-майор Али-ага Шихлинский по приказу Н. В. Рузского вывел из крепости два дивизиона 6-дюймовых гаубиц, а также несколько 42-линейных (4,2-дюймовых) орудий, которые были отправлены во 2-ю армию. Правда, перед началом обложения в крепость было перевезено несколько 10-дюймовых орудий, снятых с кронштадтских береговых батарей. Артиллерийские позиции были лишь частично бетонированы, большую их часть защищали только земляные насыпи, зато все они были хорошо замаскированы. Нигде в крепости, кроме наблюдательных пунктов, не было ни броневых плит, ни куполов110.

В крепости был новый комендант – генерал Н. П. Бобырь; произошла и смена начальника штаба: генерал-майор А. Г Елчанинов был переведен на командную должность, а обязанности начальника штаба крепости исполнял генерал-майор Н. И. Глобачев. Самое главное – в крепость был назначен и новый начальник инженеров полковник Н. В. Короткевич-Ночевный, сменивший генерал-майора В. А. Гиршфельда непосредственно перед осадой. Еще хуже дело обстояло с гарнизонными частями. «Постоянного пехотного гарнизона крепость не имела, – вспоминал генерал-квартирмейстер Ставки, – да по условиям войны и не могла иметь. Трудно было бы удерживать в крепости ее гарнизон в то время, когда впереди, в поле шли ответственные операции. Это было бы нарушением одного из основных правил стратегии о разумном сосредоточении всех сил к месту решительного боя. Но все же надо сказать, что в Новогеоргиевске пехотные части менялись излишне часто и, в конце концов, в состав этого гарнизона по распоряжению главнокомандующего Северо-Западным фронтом вошли дивизии очень слабых боевых качеств, из которых две (ополченские) не закончили даже своего формирования. От всех этих дивизий нельзя было, конечно, ожидать проявления высокого воинского духа»111. В новый гарнизон вошли две пехотные дивизии – 58-я и 63-я, одна кавалерийская – 14-я, две дивизии ополчения и технические части. Численность дивизий колебалась от 10 до 14 тыс., всего гарнизона – около 100 тыс.112

Как следует из телеграммы М. В. Алексеева Н. Н. Янушкевичу от 20 июня (3 июля), Михаил Васильевич предвидел немецкий удар на Новогеоргиевск и предпочтительным считал ввести в верки крепости 48 отдельных полевых батальонов113. На способность Новогеоргиевска задержать германское наступление и тем самым дать возможность прийти в себя отступающей русской армии надеялись и в Ставке Верховного114. М. В. Алексеев хотел сохранить для фронта действующие армейские организмы и поэтому был против включения в состав гарнизона крепости 27-го корпуса и 50-й дивизии, и это было вполне естественно в сложившейся ситуации. От Ломжи до Влдавы на фронте находилось 23 русских корпуса, но в среднем их численность составляла только 12 тыс. человек при мизерном снарядном запасе. В 1-й армии армейский снарядный запас составил всего 60 единиц. Поэтому, в конце концов, в крепость были введены дивизии второй линии – 58-я и 63-я и ополчение. В штабе знали, что боеспособность 63-й дивизии и ополченских частей весьма невелика115.