Комната с видом на огни - Наталья Андреева

— Алло?

— Ольга, это я, Анна.

— Ой, Анечка, ну что?

— Все нормально.

— Я могу выходить из дома? Все уже кончилось?

— Нам надо встретиться, Оля. Пора.

— Когда?

— Сегодня, сейчас. Нет, часа через два, я еще заеду на работу. Как до тебя добраться?

Ольга затараторила быстро-быстро, объясняя дорогу, Анна молчала. Пусть думает, что она записывает адрес:

— Так, подожди, помедленнее… Так, записала.

— Ну как там с работой?

— Я все тебе расскажу при встрече. Ты посиди еще часика два дома, я уже выезжаю, но, сама понимаешь, пробки. Ты подожди.

— Хорошо, хорошо, я подожду. Ты не торопись, Анечка.

Анна услышала знакомый щелчок в трубке и аккуратно положила ее на рычаг. Несколько минут она подождала, напряженно прислушиваясь. Кажется, скрипнула дверь в конце коридора. И Анна открыла дверь своей спальни. У нее еще оставалась последняя надежда. А вдруг?

Сын шел ей навстречу, одетый в черную кожаную куртку. Анна обратила внимание на то, какой он уже взрослый и как лицом и фигурой удивительно похож на отца. Но вот глаза у Сашки другие. Господи, она даже не заметила, как он вырос! Когда? Не заметила, когда у него стал такой взгляд! Жесткий, упрямый. Сын смотрел на нее:

— Мама?

— Ты не пойдешь, Саша.

— Куда?

— Тебя видел Малиновский, когда ты стрелял в Светлану.

— Ну и что? — он был спокоен, не стал оправдываться, не стал ничего отрицать.

— Ты убил отца…

— Да. Убил. А зачем он вернулся? «Сашенька, сыночек, наконец воссоединилась семья…» А сам видел только этот дом, бассейн да гараж с «Мерседесом». И ты бы к нему вернулась, мама.

— Саша, за что?

— А ты у меня была? Ты даже у Дэна больше была, чем у меня! А чем он лучше? Разве я не так красив? Ну скажи? Если тебе так нравятся красивые мужские лица? Чем хуже мое? Почему ты его видела, а меня нет? Почему?! Вот теперь ты наконец заметила, что я существую. Да, я есть. Я твой сын. Ты мне всегда дарила только деньги, всю жизнь деньги. Даже игрушки сама не покупала. «На, Сашка, возьми, купи себе, что хочешь». Ну почему, мама? Где в твоей жизни я? Я их всех ненавижу: и отца, и Малиновского, и Дэна ненавидел, и Ленского. Всех, с кем приходилось тебя делить. У любого из них тебя было больше. Лучше бы ты просто аборт сделала и молилась бы всю жизнь на отца, как на икону, только я бы этого не видел!

Анна стояла, оглушенная. А ведь он прав! Он говорит сейчас то, что она и сама теперь знает! Спросила только:

— А зачем Юсуповых?

Он достал из внутреннего кармана пожелтевший смятый листок, Анна узнала его сразу:

«В моей смерти прошу винить:

Моего мужа Ивана Панкова,

Моего друга детства Андрея Юсупова,

Его жену Светлану Юсупову,

Мою лучшую подругу Ольгу Калининскую.

Они убили меня! Если можно наказать за это, своей последней волей заклинаю: сделайте это, кто-нибудь! Только сделайте!»

— Ну и чем ты не довольна? Я люблю тебя, мама, тебя так никто не любил. Ни один из этих твоих… Когда я там, в комнате, тебя увидел, едва живую… нет, это нельзя вспоминать. Если бы ты тогда умерла, я не стал бы ждать столько лет, сразу бы их всех убил, мальчишкой еще, хотя сам не знаю, как смог бы это сделать. Но ты осталась жить, и я все ждал, ждал, ждал… Я долго ждал, мама. Стрелять научился. Потом объявился отец. Я стал бояться, что ты его опять простишь. И все начнется сначала. Я этого не хотел. И я рассказал о записке Дэну и Стасу. Думал, кто-нибудь из них захочет тебе помочь… Но Дэн оказался слишком слабым, а Стас слишком сильным. Тоже мне, апостол! Он все ходил за мной и скулил, скулил. Просил этого не делать. Я только в метро от него оторвался: прыгнул в вагон, когда двери уже закрывались.

— Но зачем ты меня подставлял? Хотел, чтобы я села в тюрьму за то, что была плохой матерью?

— Мама, я подставлял Дэна. Первый раз он сам поехал, потому что ревновал тебя к отцу. Стас же на всю кухню объявил о твоем свидании, вот мы все и сорвались. Я сначала не хотел стрелять, но когда увидел Дэна…

— Он тоже видел тебя?

— Да, конечно, мы были почти рядом. Он тоже прятался, потому что следил за вами. Поэтому я и выстрелил, ему назло, чтобы видел, что я могу, а он — нет. Только у меня первый раз рука дрогнула.

— Все-таки отец…

— Не хочу я знать такого отца. Не хотел… Зачем я на него так похож? Он был нам не нужен. А потом… Потом я решил заодно рассчитаться со всеми. Разве ты не радовалась, когда Юсупов умер? Я слышал ваш разговор. Да, я стал тебя подслушивать, сейчас такая аппаратура не проблема, были бы деньги. Он же издевался над тобой, мама, он просто смеялся! И я должен был его за границу отпустить?

— Откуда же там взялся Дэн?

— Я ему сказал, что ты снова встречаешься с Малиновским. Рассказал, кто он такой. Дэн прекрасно все понял. Понял, что Малиновский гораздо опаснее, чем мой покойный отец. В тот вечер, когда убили Юсупова, я просто сказал Дэну, что у вас с Малиновским свидание, он и стал за тобой следить, вот и все.

— Но почему он оказался у того же дома?

— Мама, я сказал, что у твоего адвоката по случайному совпадению там квартира для свидания с женщинами. И что вы туда приедете. Он, дурак, поверил! Или не поверил? В общем, он туда поехал.

— Но ты же при мне стрелял и в Светлану!

— А зачем она первая выстрелила? Я испугался за тебя, вот и поспешил. Я что, должен был дать ей тебя убить?

— А сейчас? Зачем ты хотел убить Ольгу?

— Мне уже все равно. Привычка. Любое начатое дело надо доводить до конца.

— Саша, ты что?!

— Одним трупом больше, одним меньше. Думаешь, мне много дадут? У нас гуманные законы. Я защищал свою мать. Ты небось Малиновского наймешь? Он хороший адвокат. Все сделает для того, чтобы надолго упрятать меня в тюрьму. Я же ему мешаю.

— Саша, я тебя прошу: отдай пистолет.

— Зачем?

— Отдай. Я попытаюсь тебя спасти. Я теперь всегда буду только с тобой. Не будет никакого Малиновского, я тебя клянусь. Только отдай мне пистолет.

— Ну на, — сын вытащил из внутреннего кармана «Макаров», тот самый, со спиленными номерами, и протянул Анне. — Я поеду, пожалуй?

Куда?

— Погуляю, Москву посмотрю. Все равно когда-нибудь за мной придут.

— Нет, Саша, нет. Хотя, да. Тебе лучше сейчас уйти.

— Мама?

— Все в порядке. Я сейчас позвоню Малиновскому.

— Ты же мне обещала!