Эйзенхауэр - Лариса Дубова

Постепенно тревога вокруг Квемоя и Мацзу улеглась. Китай не обладал атомным оружием, экономика страны только начинала возрождаться после многолетней гражданской войны, и Мао Цзэдун отнюдь не намеревался ввязываться в конфликт с США. Более того, путем негласных контактов через посредников удалось договориться об освобождении пленных летчиков.

В этих условиях задача президента состояла в том, чтобы, с одной стороны, успокоить разгоряченное общественное мнение в США, с другой — побудить китайских руководителей к заявлениям, подтверждающим затухание конфликта.

Наиболее рьяные конгрессмены и публицисты по-прежнему требовали применить ядерное оружие для защиты Тайваня.

Хитрый Эйзенхауэр решил на очередной пресс-конференции запутать слушателей и читателей. 23 марта 1955 года на вопрос одного из журналистов о возможности использования атомного оружия для защиты Тайваня он дал нарочито нелепый ответ: «Единственное, что я знаю о войне, это две вещи: наиболее изменчивый фактор в войне — это человеческая натура в своем повседневном проявлении; но единственным неизменным фактором в войне является также человеческая натура. И далее, каждая война удивительна тем способом, которым она ведется, и тем путем, которым она завершается. Поэтому предсказывать для человека, особенно если он несет ответственность за принятие решений, предсказывать, что именно он собирается использовать, как он собирается это сделать, означало бы продемонстрировать свое непонимание войны; и это то, во что я верю. Так что, я полагаю, вам следовало бы подождать, и это как раз то истинное решение, перед которым однажды остановится президент». Он сам потом смеялся, представляя, как трудно будет перевести его слова на китайский или русский язык да еще и истолковать, что именно он имел в виду.

Понять что-то в этом заявлении было действительно почти невозможно. Но власти Китая и СССР решили этот ребус: Эйзенхауэр не собирается применять ядерное оружие в ближайшей перспективе. Ответом было заявление премьера Государственного совета КНР Чжоу Эньлая от 23 апреля о дружеском отношении китайцев к народу США и готовности вступить в переговоры. В качестве жеста доброй воли было представлено освобождение осужденных американских летчиков. 1 августа 1955 года в Швейцарии начались переговоры послов КНР и США, которые затянулись на много лет, но в конечном итоге привели к юридическому признанию КНР. Материковый Китай в октябре 1971 года получил место в ООН, в частности в Совете Безопасности в качестве постоянного члена.

На фоне то разжигания, то затухания холодной войны Эйзенхауэр стал поощрять тайные разведывательные, а подчас и подрывные действия ЦРУ, сочтя вполне удовлетворительными результаты тайных операций в Иране и Гватемале.

В начале 1954 года Эйзенхауэр создал совещательную группу «внезапного нападения», задача которой состояла не в планировании нападения, а, наоборот, в оповещении о подготовке нападения со стороны вероятного противника. Назвав так эту группу, которую возглавил президент Массачусетсского технологического института Джеймс Киллиан, Эйзенхауэр трезво рассуждал, что на самом деле внезапных нападений не бывает — всегда необходим какой-то срок для подготовки; следовательно, требуется разработать достаточно надежные средства обнаружения этой подготовки. Группа Киллиана порекомендовала президенту обратить внимание на работы лауреата Нобелевской премии за 1952 год Эдвина Лэнда, изобретателя фотокамеры «Поляроид». Им были созданы еще более совершенные камеры, способные делать снимки высокой точности с большой высоты. Надо было найти возможность использовать изобретения Лэнда для фотосъемок над территорией СССР и других стран. Вначале провели эксперименты с воздушными шарами, не давшие значительных результатов. Несколько шаров было перехвачено, последовали советские протесты.

Как раз к этому времени конструкторы авиационной фирмы «Локхид» создали одноместный реактивный самолет, способный летать на большие расстояния и на большой высоте (до 23 километров). Размер крыльев позволял преодолевать значительные расстояния, планируя без включения мотора. Фирма рассчитывала получить крупный государственный заказ, а для этого необходима была поддержка президента.

Двадцать четвертого ноября 1954 года о проекте было доложено Эйзенхауэру. Он распорядился, если испытания окажутся успешными, заказать 30 самолетов общей стоимостью 35 миллионов долларов. «Президент поручил присутствующим ускорить строительство самолетов» — такова была запись об итогах встречи. Ответственным был назначен директор ЦРУ Даллес. По его поручению, согласованному с президентом, самолет «У-2» был оснащен большим количеством устройств для сбора разведывательных данных, в том числе фотокамерами Лэнда.

Вначале Эйзенхауэр действовал осторожно. Правда, Даллес доложил ему, что вероятность обнаружения самолета над чужой территорией почти равна нулю, но даже в случае крушения он рассыплется на такие мелкие части, что доказать ничего не удастся, а пилот погибнет. Только после этого Эйзенхауэр разрешил десятидневные пробные полеты.

Испытания прошли успешно, сделка была заключена. С июня 1956 года были начаты полеты «У-2» (получивших условное название «Леди-дракон») над странами Восточной Европы, а с июля — и над советской территорией, причем по указанию президента они проводились главным образом в приграничной зоне. Всего над территорией СССР было проведено 24 разведывательных полета, позволивших обнаружить ряд военных и промышленных объектов. Главный результат был получен 5 августа 1957 года, когда было определено местоположение и сделаны снимки ракетного полигона в Казахстане, который позже стал известным как космодром Байконур.

Однако с самого начала полеты «У-2» не проходили столь гладко, как надеялись чиновники ЦРУ. О полетах, в том числе над Москвой и Ленинградом, было известно советской стороне, хотя попытки сбить самолеты оказывались безрезультатными. Следовали жесткие ноты. Эйзенхауэр приказывал прекращать полеты, а затем возобновлять их.

В апреле 1958 года сотрудничавший с ЦРУ майор советской военной разведки (Главного разведывательного управления) Петр Попов, служивший в ГДР, сообщил своему связнику Джорджу Кайзеуолтеру, что высокие чины из КГБ хвастались, что в их распоряжении имелись «все технические детали» «У-2». В ЦРУ всполошились, пытались найти источник утечки информации, однако никаких результатов не получили. Значительно позже было высказано предположение, что информатором советских спецслужб являлся будущий подозреваемый в убийстве президента Джона Кеннеди Ли Харви Освальд, служивший в это время оператором на базе «У-2» в Японии. Однако данные о связи Освальда с советскими разведывательными службами отсутствуют.

С учетом крайней нестабильности в мире, наличия оружия массового уничтожения, использование которого могло привести к моментальному разрушению значительной части даже такой огромной страны, как США, Эйзенхауэр понимал, что должен иметь свободу рук на случай, если потребуется принимать моментальные решения. Между тем такой свободы у него не было, ибо согласно Конституции США объявление войны — прерогатива Конгресса. Правда, в период Второй мировой войны законодатели фактически не пользовались ею — решения принимались президентом Рузвельтом в качестве главнокомандующего вооруженными силами и затем санкционировались законодательной властью.