Неистовый - Л. Дж. Шэн

– Появился ты.

Он обернулся и улыбнулся мне, словно я был Сириусом. Что показалось мне неправильным, ведь Сириусом была Рози. Но, полагаю, у каждого человека свой Сириус. Тот, что сияет ярче остальных.

– Мы узнали о твоем рождении из новостей. «Малыш из Walmart». И Хелен сразу поняла, что это Нина. Понять это не составляло труда. Она позвонила мне, и мы отправились в больницу, куда отвезли тебя. Твоя мать так сильно захотела тебя, что даже согласилась дать мне второй шанс. Сказала, что ты заслужил это, в отличие от женщины, которая привела тебя в этот мир.

– Не понимаю. – Я покачал головой. – Вы заставляли меня проводить время с Ниной и Филином. Практически каждое лето. От первого до последнего дня. Черт побери, папа. – Я вскочил на ноги и принялся расхаживать по кухне. – Именно Филин дал мне первую дурь в двенадцать лет. А Нина разрешила попробовать пиво в девять, черт побери.

– Следи за языком, – напомнил отец, вызывая желание закатить глаза. Удивительно, но в этот момент я почувствовал себя его сыном чуть сильнее, чем когда вылетел из того кафе. – Мы заключили небольшое соглашение с Ниной. Потому что заботились о твоей безопасности и хотели обеспечить тебе привычную жизнь. Нина звала тебя провести у нее лето, а мы соглашались, пока она вела трезвый образ жизни. Это было главное условие. Мы переводили Нине деньги, пока ты жил в ее доме. Подразумевалось, что она будет тратить их, чтобы отвезти тебя куда-нибудь, купить одежду и тому подобное. Но не надо считать нас глупыми. Мы знали, что она прятала их себе в карман. Но мы надеялись, что время, проведенное с тобой, вызовет у нее желание стать лучше. Как это помогло мне завязать с алкоголем и воспитывать в себе человечность.

– Только в Нине нет и капли человечности, – закончил за него я.

Он покачал головой, но я так и не понял, соглашался или нет он с этим утверждением.

– В каждом есть человечность. Просто в некоторых ее больше, чем в других. Нина совершила много ошибок, но одну из них мы совершили вместе. И ты тоже совершаешь ошибки. Которые приведут к серьезным последствиям, если ты не свернешь с выбранного пути.

Я не стал никак комментировать эти слова. Потому что они явно относились не к Нине.

– Почему ты не рассказал мне раньше? – Я провел рукой по волосам. – Почему ты позволил мне заплатить ей? Почему встретился со мной лишь на ее условиях? Этого я совершенно не понимаю, черт побери.

– А жаль. Давай я тебе все объясню, Дин.

Он шагнул ко мне, и мы оказались лицом к лицу. Те же волосы. Тот же цвет глаз. Черт, почему я не замечал этого раньше? Я очень походил на отца. Вот почему люди никогда не задавались вопросом, усыновили ли меня. Потому что это не так. Во всяком случае не полностью.

– Я не знал, хотел ли ты познакомиться со своим биологическим отцом или нет. Так что оставил это на твое усмотрение. Я знал, что когда ты действительно захочешь со мной встретиться, то выложишь ради этого деньги. Они не имеют для тебя большого значения, и у тебя их больше, чем ты сможешь потратить за всю свою жизнь. Так что об этом я не беспокоился. Но если бы ты не захотел узнать обо мне и не решился бы встретиться лицом к лицу с этой правдой, а я бы все равно рассказал тебе все, то отобрал бы у тебя кое-что важное. Право выбора.

Я опустил глаза на свои ноги.

– Мне хотелось, чтобы ты сам принял решение узнать меня, Дин. Но не скажу, что это давалось мне легко. Я хотел рассказать тебе все в каждую нашу встречу с тех пор, как ты повзрослел. И уже собирался признаться во всем в ночь после Дня благодарения. Но ты так и не приехал.

Я сжал челюсти, ощутив то, что уже давно не испытывал. Облегчение. Теперь все становилось понятно. Я все еще чертовски злился на отца и все так же сильно ненавидел Нину, что хватило бы на несколько поколений. Но это ничего не изменило. И, по крайней мере, у меня появились ответы. А с ними и… успокоение.

Нина лишилась всех рычагов давления на меня. А мой биологический отец оказался не наркоманом, преступником или засранцем. Нет, эта роль досталась человеку, которого я знал и любил. Просто это известие раздавило меня, и мне хотелось спрятаться, чтобы прийти в себя и найти силы простить его.

И я бы так и сделал.

Но не сейчас.

– И вот мы добрались до настоящей причины моего появления здесь. – Папа положил мне руку на плечо, хотя я посмотрел на нее как на гигантского таракана.

– Выкладывай и уходи, – выпалил я.

– Рози, – сказал он.

– А что с ней? – спросил я, чувствуя как забилось быстрее сердце от звуков ее имени.

Находиться вдали от нее оказалось так же болезненно, как отрывать плоть от собственных костей. И испытываемая мной тоска оказалась не приятной и романтической, а такой, что скручивала кишки до звездочек в глазах.

– Ты заметил, что мы вляпались в похожие истории с сестрами, – сказал Илай и положил мне руку на спину, чтобы подвести к окну. А я позволил ему это, желая понять, чего же он от меня хотел. – Мое пьянство почти загубило мои отношения, но по иронии судьбы так же спасло их. А еще подарило нечто важное. Сына. Но, боюсь, тебе повезет меньше, чем мне. Рози болеет. И, судя по слухам, очень сильно. Время не на твоей стороне, так что ты не можешь позволить погрязнуть в жалости к себе. Время – единственное, что ты не сможешь купить за деньги, Дин. Поэтому я предлагаю тебе прямо сейчас отправиться в больницу и начать молить о прощении.

– Они не позволяют мне увидеть ее, – сказал я.

Илай в ответ указал на подъездную дорожку. А там, прислонившись к взятому напрокат Audi и скрестив руки на груди, стоял Вишес и смотрел в мое окно.

Прямо по-соседству с Volvo родителей.

Чертов засранец.

– Твои друзья хотят, чтобы ты выпросил прощение у девушки. Я хочу, чтобы ты выпросил прощение у девушки. Твоя мать, наверное, убьет тебя, если ты не выпросишь прощения у девушки. Так… ты собираешься поехать к ней?

– Я обязательно выпрошу у нее прощение, – пробормотал я, все еще удивляясь тому, что впервые за всю свою гребаную жизнь Вишес решил сделать что-то хорошее.

– Даже если ради этого придется распрощаться с алкоголем?

– Даже если ради этого придется распрощаться с жизнью, – тяжело дыша, поправил я. – Да. Я добьюсь своей малышки.

Я схватил пальто с вешалки и выскочил за дверь, оставляя отца в полнейшей тишине.

Я иду к тебе, Рози.

Рози

Что помогает тебе почувствовать себя живой?

Бип. Бип. Бип. Бип. Биииииииип.

Все болело.

И я даже не понимала, что болело сильнее, а что меньше. Казалось, тело превратилось в сплошной комок агонии. Вдыхая воздух через кислородную маску, я посмотрела на прикроватную тумбочку, стоящую рядом с больничной койкой, и увидела маленькое зеркальце, которое, наверное, позабыла мама. Потратив остатки сил, я подхватила этот неподъемный груз и посмотрела на свое отражение сонными глазами… Моя кожа выглядела желтой. Неужели моя печень перестала работать?