Неистовый - Л. Дж. Шэн

А у меня перехватило дыхание, в ожидании ее слов.

Она прокашлялась. Затем поерзала на койке, чтобы поправить подушки за спиной. А затем слегка кивнула.

– Мама, папа, мне необходимо услышать то, что он хочет сказать.

Родители Рози обменялись встревоженными взглядами.

Шарлин вздохнула.

– Мы подождем в коридоре.

Дверь со щелчком захлопнулась. И наши взгляды встретились. Я видел, что она не очень хорошо справлялась. И теперь пришло время сказать, что я наконец-то понял, почему она толкнула меня в объятия своей сестры. Почему она заставила нас обоих страдать из-за этого дерьма. Любовь вынуждает нас совершать иррациональные поступки. Любовь и смерть связаны невидимой нитью. Дерни чуть посильнее, и ты умрешь. И я не мог жить без Рози. И это, пожалуй, единственное, что не вызывало у меня сомнений в данный момент.

Плюхнувшись на ее кровать в районе бедер, я схватил руку Рози и прижал к своему сердцу.

Извинений не хватит. Мне следовало придумать что-то получше. И пройти весь гребаный путь до конца.

– Ты перевернула мою жизнь с ног на голову, и я никогда не стану прежним, – признался я.

Казалось, мои слова превратились в живые существа. Потому что я не просто произнес их, а прочувствовал каждой клеточкой тела.

Она улыбнулась и пожала плечами. И на секунду стала похожа на прежнюю, молодую себя.

Не считая желтого оттенка ее кожи.

– Я не виновата, что ты полюбил умирающую девушку.

– Я не виноват, что ты все так усложнила.

– Где ты был? – ее голос звучал еле слышно.

Она спрашивала про тот день, когда ждала меня в Хэмптонсе, или про время, проведенное в больнице?

– Прямо здесь, малышка ЛеБлан. Все это время. Я примчался сюда в ту же минуту, как узнал, что ты здесь. Но они не позволили мне увидеть тебя, поэтому я остановился в доме, который арендовал для нас. И напился. Потонул в жалости к себе. Поддерживал образ неудачника-засранца. Спасибо, что спросила.

Она фыркнула.

– А в пятницу?

Я вздохнул и потер щетину.

– Дин? Как прошла ваша встреча с отцом?

Слова хлынули из меня, словно вода. И я рассказал своей умирающей девушке, что произошло, не упуская ни одной детали. Она пролила несколько тихих слезинок, сжимая мое лицо в своих ледяных руках, но я никогда не чувствовал большего тепла, чем в этот момент. Я целовал ее губы и извинялся снова, и снова, и снова.

– Прости. – Скользнул губами к ее лбу. – Черт побери, Рози. Мне так жаль. – Прижался к щеке. – Ты не представляешь, что я испытываю, видя тебя такой и зная, что ты попала сюда из-за меня. – К кончику носа. – Это не может так закончиться. Не может.

И вновь вернулся к губам.

Она притянула меня в объятия, и я почувствовал ее горячие слезы на своей шее.

– А я бы не расстроилась, если бы все так закончилось. Ты сделал меня счастливой. Невероятно счастливой. Но… ты заслуживаешь всего. Жену, детей, дом с белым забором.

– И у меня все это будет. С тобой.

– Ты же знаешь, что со мной этого ничего не случится.

– Но я не хочу этого с кем-то еще. Не будет следующей Розы. Или такой истории, как наша. Это конец, Рози ЛеБлан. Конец для нас обоих. Не станет тебя, не станет и меня.

Знаешь, я всегда ненавидел «Ромео и Джульетту», – продолжил я. – Пьесу. Фильм. Саму идею. Слишком много трагизма. Глупого трагизма. Нет, ну подумай, сколько им было? Тринадцать? Шестнадцать? Как глупо убивать себя, потому что твоя семья не позволила пожениться. Но в чем-то Ромео и Джульетта правы. А я оказался настоящим идиотом. Посмотри на меня. Я встретил свою любовь в восемнадцать лет. И следующие одиннадцать лет медленно убивал себя, оплакивая тебя. А когда ты вернулась в мою жизнь, я все списывал на очарование. И сейчас, когда знаю… – Я отстранился, чтобы посмотреть на нее. Она угасала. И я видел это. Легкие Рози практически не работали. А врачи сказали, что инфекция распространилась на другие органы. Ее тело горело в лихорадке. И несмотря на постоянные поездки в больницу, на этот раз все по-другому.

И ничего из этого не случилось бы, если бы я не напился.

Я прижался щекой к ее ладони и поцеловал запястье.

– И сейчас, когда я знаю, что мы созданы друг для друга, ты должна выздороветь, чтобы Земля не взорвалась. Ты сможешь сделать это, Сириус? Я обещаю, что не выйду отсюда без тебя. Даже для того, чтобы принять душ. Даже для того, чтобы купить твое любимое шоколадное печенье. Но обязательно найду кого-нибудь, кто доедет до Нью-Йорка и привезет их тебе.

– Я люблю тебя. – Слезы Рози полились по щекам.

Скользнув по моей щеке, ее дрожащие пальцы прижались к моим губам, и я понял, что тоже пролил несколько слез. Хотя не мог вспомнить, когда плакал в последний раз. Я не относился к тем людям, которые рыдают. И честно считал, что плакал в последний раз, когда Нина бросила меня в Walmart. Но сейчас по моему лицу текли слезы, потому что женщина, которую я любил больше самой жизни, проигрывала битву, на которую попала из-за меня.

– Я люблю тебя, малышка ЛеБлан, – сказал я. – Чертовски сильно. Ты научила меня любить. У меня хорошо получается?

Она улыбнулась, и по ее щеке скатилась еще одна слеза.

– На пять с плюсом, – прошептала она. – У тебя прекрасно получается. Можешь мне кое-что пообещать?

– Все, что угодно.

– Живи.

– Только с тобой.

– И заведи детей. Много детей. Они прекрасны.

– Рози…

– Я не боюсь. Потому что получила от жизни все, что хотела. Тебя.

– Рози…

– Я люблю тебя, Земля. Мне было очень хорошо с тобой.

– Роза!

Ее глаза закрылись, двери тут же распахнулись, а звук на ее мониторе стих, разрывая мое сердце на части.

Кусок.

За куском.

Дин

Три года спустя

– Чувак, какого черта творит твой сын?

– Это не мой сын.

– Нет, черт побери, это он. – Трент подносит бутылку пива к губам и делает медленный глоток. – На нем гребаная разноцветная куртка. Это точно Найт.

Мне приходится прищуриться, потому что даже в сентябре в Тодос-Сантосе чертовски ярко светит солнце, и конечно же это мой сын. Мой четырехлетний малыш… А что он творит? Трудно разглядеть, но, зная Найта, вряд ли это что-то хорошее, и, скорее всего, придется вновь отправить его в угол. Этот парень видел больше стен, чем создатели фресок.