Ученик ученика - Владимир Корн

Ну этого добра и здесь хватает, я даже стал свидетелем парочки таких поединков. Один раз совершенно случайно, по дороге в Дрондер. И второй, когда Горднер был секундантом одного барона. И произошло это еще в Южном Мулое.

Как я понял, повздорили они по достаточно пустяковому поводу, не сойдясь во мнениях относительно достоинств какой-то там породы собак.

Горднер прибыл на место схватки в сопровождении меня и Тибора, наверное, для солидности. Или для того, чтобы было кому подержать его коня. Стояло раннее утро, и место выглядело каким-то угрюмым. Внутренний дворик полуразрушенного бастиона на окраине города. И сама дуэль мне не понравилась.

Оба дуэлянта, решив, что терять им уже нечего, потому что бьются они не на жизнь, а на смерть, крыли друг друга на чем свет стоит. И еще у меня сложилось мнение, что языками они владели куда лучше, чем шпагами. Конечно же свое мнение я благоразумно держал при себе, не поделившись им с Тибором. Кстати, по выражению его лица нетрудно было догадаться, что и он думает точно так же.

Дуэль закончилась полной победой нашей стороны. Противник получил укол в правую кисть, лишившись возможности держать в ней шпагу. Секунданты признали поражение безоговорочным, и все собравшиеся отправились в ближайщую корчму обмывать примирение сторон. Ну и стоило ради этого все затевать? Горднеру, наверное, такое действие тоже не очень приглянулось, поскольку ждали мы его у корчмы не больше четверти часа.

Все это так, но дворяне всегда были лучшими представителями общества. Образованием, культурой, привычкой держать свое слово, благородством, наконец. Дворянство и создавалось именно как военная каста, готовая при первой необходимости сложить голову, защищая родину.

Но сейчас мне было не до всего этого. Сейчас я больше всего на свете хотел как можно скорей вернуться в Империю, достичь одного очень славного местечка и увидеть ее.

«Любимая, – скажу я, – ты видишь перед собой человека слова, и мне не понадобилось полгода, чтобы вернуться к тебе, имея на боку символ нашего счастья».

Ну как тут было не извлечь в очередной раз тот самый символ и не полюбоваться им? Жаль, что в моей комнате нет зеркала. Так хотелось бы увидеть себя со стороны, со шпагой на боку. Мне бы еще усы, потому что подавляющее большинство мужчин этого мира носят либо усы, либо бороду, либо то и другое вместе. Но с этим не повезло.

Еще при первом нашем с Аниатой визите в Дертоген я обратил внимание, что практически все лица мужского пола украшают усами свои физиономии. Зачастую усы соседствовали с бородой или даже с бакенбардами. А вот гладко выбритых лиц была ничтожная малость. Тогда и я решил отрастить себе такое украшение.

Первое время Аниата посматривала на меня и никак это не комментировала. Но в один прекрасный день, когда я уже мог позволить себе расчесывать нововыращенные усы, со смехом потребовала сбрить их. Нет, они не были редкими или какого-нибудь позорного цвета. Просто не мое это, как оказалось. А жаль. Я мог бы, например, как тот же Тибор, холить их и лелеять. По вечерам, нагрев шомпол на огне, закручивать их кончики.

Да и черт с ними, тоже мне проблема. Мысль насчет зеркал куда как интереснее. Их здесь мало, они ужасно дороги, а это наводит на определенные мысли. Я человек будущего или как? Мне ли неизвестно такое, о чем эти жалкие аборигены даже не догадываются?

Вернусь, встречусь с Миланой, зацелую ее насмерть или задушу в объятиях, вот тогда и приступлю к воплощению своих идей.

Я рисовал в своем воображении встречу с Миланой, когда в комнату вошел Горднер:

– Артуа, надеюсь, ты не станешь возражать, если я по-прежнему буду называть тебя так? Мне нужно с тобой поговорить.

Конечно, не стану, какие проблемы, вот только мне самому нужно определиться, как величать тебя самого. Просто Эрихом? Наверное, это будет слишком. Ладно, по ходу дела разберемся.

Мы устроились в какой-то корчме, в небольшой комнате, рассчитанной на людей благородного происхождения. Здесь было чище, сервис лучше, а цены выше.

Всегда обожал запеченную в печи дичь, но на этот раз местный повар воистину проявил чудеса кулинарии. Или это произошло потому, что у меня было такое прекрасное настроение? Как оказалось, ненадолго.

– Артуа, я хочу поговорить с тобой об одном деле. – Горднер не стал портить мне аппетит, начав свой разговор уже после того, как мы вдвоем расправились с индейкой и дегустировали местное вино из груш. – Я понимаю, что в мечтах ты уже приближаешься к Веленту. Или, по крайней мере, проехал Дрондер. Так вот, я хочу, чтобы ты задержался здесь, пока мы не закончим одно дело. У меня мало людей, каждый человек на счету, и я надеюсь на твою помощь.

Не такой он уж и вкусный, этот индюк. Да и вино дерьмовое, нашли из чего делать. И сама жизнь такая же, когда не можешь сделать то, чего хочется больше всего на свете. Барон отлично понимает, что я не смогу ему отказать.

Вот только на черта я ему нужен, боец недоделанный. Сказки рассказывать о тех чудесах, что ждут человека в будущем? Так никогда этим не увлекался, разве что не сдержался пару раз, когда разговор зашел об оружии и тактике будущих войн.

Ему лучше нанять необходимое количество человек, хотя бы временно. Здесь или уже в Империи. Это не проблема, я знаю. Всегда существовала, существует и будет существовать категория мужчин, сделавших войну своим ремеслом. Профессионалы получше стоят дороже, похуже – дешевле. При желании можно целую армию из наемников набрать. Были бы деньги, а у Горднера они есть.

– Насколько это затянется? – Да что я несу, надо сразу отказываться, а не задавать глупые вопросы. Потому как это явно не на пару дней.

– Месяц, возможно, два. Вряд ли больше, – не задумываясь, ответил Горднер.

Взгляд у него изменился. Не то чтобы он вздохнул с облегчением, просто можно было понять: ну вот, эта проблема решена, теперь займемся другими.

Перед самым отъездом из Эйсендера я еще раз увиделся с Жюстином. Я шел к нему, сопровождаемый двумя слугами, и думал, что, наверное, приятно, когда город, а тем более столица, назван твоим именем. И пусть это заслуга предков, но все же. Вот стану большим человеком, заложу новый город и тоже назову его своим именем. Артуадер. Нет, что-то не слишком благозвучно. Койндер из той же оперы. Назову-ка я его лучше Миланой. Есть же у нас Милан, а здесь Милана появится. И название красивое, и девочке моей приятно будет.

Нам пришлось пересечь сад, в котором я уже побывал. Герцог снова сидел в своей беседке. Правда, выглядел он гораздо лучше. Возможно, помогло лечение. Рядом с ним стояла Лиойя и увлеченно что-то рассказывала, держа в одной руке цветок. Герцог внимательно слушал ее, и выражение лица его было, как бы точнее выразиться… доброе, что ли. Не сомневаюсь, это редкое зрелище даже для тех, кто его знает очень давно. Лиойя – милая девушка, и все ее эмоции очень непосредственные. Это не придворные дамы с их заученным выражением лица для «ах» и для «фи», как и положено согласно этикету.