Улыбка Афродиты - Стюарт Харрисон

Его нашли через несколько дней на склоне горы. Звери изгрызли его тело, вороны выклевали глаза. Пустые глазницы незряче смотрели в небо, такие же слепые в смерти, какими они были в жизни.

От киосков на набережной пахло жареной кукурузой. В воздухе витало праздничное настроение. В кафе не успевали подавать кофе и сласти. Люди со всего острова собрались на площади в Вафи. Многие были облачены в лучшие одежды, пожилые женщины – в черном, а молодые девушки в цветастых юбках. Благочестивые люди тихо бормотали молитвы и держали в руках иконки Девы Марии, другие улыбались и радостно переговаривались с друзьями и соседями. Мужчины стояли группами, несмотря на жару набросив пиджаки на плечи, куря и почесывая свежевыбритые подбородки. Детишки носились между взрослыми, затевая шумные игры.

После смерти Каунидиса прошло почти два месяца. С того дня я не видел Алекс: почти сразу вернулся в Лондон, к своему зачахшему бизнесу, который полностью занял все мое время и мысли. Я намеренно позволил себе целиком погрузиться в работу, исключив все остальное. Каждый вечер я возвращался домой таким уставшим, что совершенно без сил валился на кровать, и, если мне и снилось что-то, к утру я не мог вспомнить ни одного сна. Через несколько недель я перегруппировал свои финансы и продал склад в Фулхэме с убытком. Я понимал, что смогу пережить это, хотя какое-то время мне придется туго.

Постепенно напряжение ослабло. У меня оставалось время подумать об отце и о моей прежней жизни. Однажды, совершенно неожиданно – я готовил себе в микроволновке еду, – я почувствовал, как мои глаза наполняются слезами. Я не смог сдержаться, и меня начали душить рыдания. Я уступил им. Все подавляемые переживания, переплетение любви и неприятностей, сознание зря прожитых лет – все вылилось из меня вместе со слезами, и я почувствовал себя лучше.

Затем я разыскал Алисию. Она жила у подруги, и однажды я подошел к ней, когда она выходила из дому. Увидев меня, она вздрогнула от удивления. Я пригласил ее в кафе. Поначалу она отказывалась, но я все-таки уговорил ее. Сперва Алисия держалась стесненно, но постепенно, когда я немного рассказал ей о своих приключениях на Итаке, стала задавать вопросы. Ей хотелось узнать, почему я разыскал ее. Я объяснил, что сожалею о нашем разрыве: я должен был попробовать понять ее, но тогда мир виделся мне только в черно-белых тонах, а теперь я понял, что неправильно относился к человеческим ошибкам. И еще я добавил, что теперь знаю – все мы сделаны из разных оттенков серого цвета. Люди не всегда таковы, какими мы хотим их видеть.

В глазах Алисии блеснули слезы. Она не поднимала взгляда от стола, а когда снова посмотрела на меня, то попыталась улыбнуться. Она сказала, что познакомилась с одним мужчиной и что у них все хорошо. Спросила меня об Алекс и о том, люблю ли я ее.

Когда мы уходили из кафе, то обнялись и пожелали друг другу всего хорошего. Провожая ее взглядом, я почувствовал ноющую боль сожаления.

А теперь я опять вернулся на Итаку, на праздник Панагии. Мы с Ирэн сидели за столиком у кафенио на площади, толпа склонила головы, пока священник произносил благословение. Статуя Панагии находилась в кузове грузовика. После того как ее подняли с «Антуанетты», ее отреставрировали, и, хотя улыбка Девы Марии по-прежнему была проникнута глубокой печалью, свежие краски делали ее не столь меланхоличной.

Я оглядывал людей, надеясь увидеть Алекс. Ирэн говорила, что она тоже на острове: несколько дней назад ее видели с Димитри. Когда я наконец заметил ее, они были вместе – разговаривали, держась за руки. Увидев их вместе, я почувствовал внутри ужасающую пустоту. Алекс выглядела великолепно: ее кожа медового цвета, казалось, светилась. Алекс счастливо улыбалась, но потом на мгновение отвлеклась, и ее взгляд беспокойно пробежал по толпе. Заметив меня, она замедлила шаг, затем повернулась к Димитри и что-то сказала ему. Его улыбка погасла, едва он посмотрел в мою сторону. А она уже шла ко мне, и я встал, чтобы поприветствовать ее.

Я успел позабыть ее удивительные глаза и на секунду растерялся, не зная, что сказать.

– Мой отец не дожил до этого дня! – наконец произнес я, жестом обводя толпу.

Алекс улыбнулась:

– Будешь участвовать в шествии?

Крестный ход во главе с Панагией направлялся в Кафарон. Погода была довольно жаркой для осени, поэтому путь предстоял не из легких, но я еще раньше решил, что совершу это паломничество.

– Хотелось бы. А ты?

Алекс кивнула:

– Если хочешь, можем пойти вместе.

Я посмотрел на Димитри, разговаривавшего со своими знакомыми. Конечно, я многому научился, но Рим не сразу строился.

Алекс проследила за моим взглядом:

– Я имела в виду, только мы с тобой.

Я удивился:

– Я думал…

Она покачала головой:

– Знаешь, Димитри сказал мне…

– Что?

– …он не собирается связывать свое будущее со мной – беспокоится о своем бизнесе.

– И поэтому вы не можете быть вместе?

– Да. – Алекс снова покачала головой. Больше она ничего не сказала, но сердце у меня забилось сильнее.

– Я с удовольствием пойду с тобой в совместный поход. – Я протянул ей руку, но она заколебалась.

– Есть еще одно, о чем ты должен знать. В ту ночь, когда я осталась у Димитри…

– Это не имеет значения!

Она опять замотала головой:

– Нет, имеет. Хочу, чтобы ты знал. Я пошла к Димитри, чтобы рассказать ему о тебе. И еще потому, что, наверное, не была уверена в своих чувствах. Когда он сказал мне, что совершил ошибку, я растерялась. Не знаю, что со мной произошло… но я спала с ним. – Она испытующе посмотрела на меня. – Понимаешь?

– Да, – сказал я. – Надеюсь, что да.

Дорога до монастыря Кафарон была долгой и утомительной. Поначалу, пока процессия выходила из города, направляясь по извилистой дороге вдоль берега, люди разговаривали и смеялись, дети бегали вокруг и играли. Когда мы проходили пляж в заливе Молоса, многие, у кого были с собой полотенца и купальные костюмы, останавливались передохнуть и искупаться. Затем мы продолжили путь, но кто-то из пожилых людей и маленьких детей дальше не пошел. Остальные вели себя спокойнее, экономя силы для горы, хотя хорошее, сердечное настроение не покидало людей.

Время от времени к нам подходили люди и говорили несколько слов Ирэн, улыбаясь и кивая Алекс и мне. Отдыхавшие у дороги женщина с мужем и двумя детьми поднялись, когда мы проходили мимо, и присоединились к нам.

– Kalimera, – сказал мужчина, и женщина тоже негромко произнесла какое-то приветствие. Они немного поговорили с Ирэн, вежливо задавая ей вопросы. Когда они опять отстали, то пожелали нам доброго пути.

Наконец мы дошли до монастыря. Панагия заняла свое законное место, и началась служба. По окончании ее мы подошли к Феонасу, ожидавшему нас с автомобилем, чтобы отвезти обратно в город. Когда мы приблизились, он, с непроницаемым, как всегда, выражением лица, снял солнцезащитные очки.