Жилище в пустыне (сборник) - Томас Майн Рид

Леон, по обыкновению, должен был дежурить в первую смену, так как начало ночи – время наименее опасное. Устроив себе нечто вроде сиденья из кучи песка, мальчик твердо решил не засыпать. Первый час прошел сравнительно легко, но потом глаза Леона мало-помалу стали смыкаться, и он чувствовал, что им против воли овладевает такая же неодолимая потребность во сне, как и в знаменитую ночь нападения вампира.

Тщетно употреблял он все средства, к которым прибегал тогда: несмотря на твердое решение, он все же крепко уснул.

Он проспал около получаса, как вдруг скатился с кучи песка, на которой сидел, и упал набок. Пробудившись от внезапного толчка, он протер глаза, мысленно выругал себя за свою слабость и стал осматриваться кругом, желая убедиться, не угрожает ли какая-либо опасность спящим.

Посмотрев сначала в сторону леса, Леон не нашел ничего подозрительного; но, повернувшись к реке, он заметил при свете догоравших углей пару блестящих глаз, устремленных на него, а рядом с ним другую пару, а там еще и еще: со всех сторон на него были направлены сверкающие зрачки; они были очень малы, и Леону при свете угасающего костра показалось, что это смотрят на него змеи. Такое предположение, разумеется, не могло его успокоить, и смущение бедного мальчика было тем сильнее, что он боялся малейшим шумом обратить на себя внимание пресмыкающихся.

Тем не менее он поднялся. Теперь ему лучше были видны окружавшие его предметы, и он заметил, что это были не змеи, а какие-то странные животные с овальным туловищем; весь берег был буквально усеян ими; черные тела их резко выделялись на фоне белого песка, образуя блестящую линию в том месте, где точно в подвижном зеркале отражался лунный свет.

Леон никогда не видел ничего подобного и не знал, чем объяснить это странное явление. Не на шутку встревоженный, он разбудил Гуапо и всех остальных. Звук его голоса испугал животных, и они стремглав кинулись в воду.

– Карапа, – сказал Гуапо со своим обычным лаконизмом.

– Черепахи? – переспросил дон Пабло, догадавшийся, что хотел сказать индеец.

– Да. Вероятно, они явились сюда для кладки яиц, как делают это каждый год.

Гуапо успокоил всю семью, уверив ее, что черепахи138 – совершенно безобидные создания, но все так переволновались за эти несколько минут, что сон их сняло как рукой, и вместо того, чтобы ложиться снова, они стали слушать рассказ Гуапо об этих странных животных.

– Большие черепахи, – начал он, – так называемые арау, или тортуги, ежегодно собираются со всей реки, образуя целые полчища, вроде того, какое вы здесь видели. Каждый из этих многочисленных отрядов выбирает себе место, удобное для кладки яиц, – какой-нибудь остров или песчаную отмель. Однако, прежде чем класть яйца, черепахи несколько дней подряд занимаются обследованием намеченного места, причем высовывают для этого из воды только головы. Этот предварительный осмотр они производят с величайшим вниманием. Убедившись, что выбранное место представляет все необходимые условия, они отправляются туда ночью, высаживаются на сушу несчетными стадами, и каждая тортуга загнутыми когтями своих задних лап роет в песке яму около девяносто сантиметров в диаметре; в эту яму она кладет яйца, количество которых колеблется у каждой от семидесяти до ста двадцати штук. Они белого цвета, и скорлупа их очень тверда. Величиною черепашьи яйца немного крупнее голубиных и несколько мельче куриных. Снеся яйца в яму, черепаха тщательно заравнивает ее песком, чтобы ни коршун, ни ягуар, ни иной хищный зверь не могли обнаружить это сокровище. Покончив с этим делом, все несметное стадо погружается обратно в реку и рассеивается по всем направлениям. Все остальное довершает солнце, и приблизительно недель через шесть после кладки из яиц вылупляются маленькие черепахи величиною около трех сантиметров в диаметре. Едва разбив скорлупу, они сразу же устремляются к воде. Поселяются они сначала только в мелких озерах и прудах, часто довольно далеко от места, где они появились на свет, причем можно считать доказанным, что в первые годы жизни они не рискуют жить в большой реке. До сих пор представляется загадкой, каким образом маленькие черепахи добираются до этих озер: сами ли они находят их или мать приводит туда своих детенышей, как это делают крокодилы и аллигаторы. Для самки крокодила это не представляет особенного труда, потому что она кладет свои яйца отдельно от других и возвращается на место кладки к тому времени, когда из яиц вылупляются маленькие; она криком сзывает детенышей и ведет их к пруду, где они остаются, пока не достигнут известного возраста. Но каким образом черепахи могут узнать свое потомство среди миллионов совершенно одинаковых существ, вылупившихся в одном и том же месте и сразу же ныряющих в воду? Правда, не редкость встретить старую черепаху в сопровождении сотни детенышей; но ее ли это потомство, или она взяла их без разбора из общего приплода? По-видимому, невозможно, чтобы ей удалось различить своих детенышей в общей массе крошечных созданий, только что появившихся на свет; однако не следует забывать и о материнском инстинкте, который, разумеется, свойствен и черепахам. Но, несмотря на все старания черепахи спасти от гибели свой выводок, яйца ее беспощадно истребляются: ежегодно миллионы их уничтожаются множеством врагов, самым ярым из которых является человек. Когда индейцы наталкиваются на одно из мест, куда черепахи собираются положить яйца, они отправляются туда целым племенем и, как только животные удалятся, выкапывают все яйца до последнего. Они употребляют их не только в пищу, но также добывают из них так называемое черепашье масло. Приготовляют его следующим образом: яйца кладут в большое корыто и разбивают деревянной лопаткой; несколько минут их взбалтывают, а затем ставят на солнце, пока жировые частицы не всплывут наверх; тогда этот жир снимают и некоторое время кипятят, после чего сливают его в кувшины, так называемые ботихи, и везут на рынок. Масло это прозрачно, бледно-желтого цвета, и некоторые находят, что оно не уступает самому лучшему оливковому; качество его зависит главным образом от времени, в какое были собраны яйца, так как, если масло добыто из уже лежалых яиц, оно имеет крайне неприятный запах. Количество яиц, уничтожаемых таким образом, не поддается никакому учету, а сколько ежегодно кладут их черепахи – даже невозможно себе представить. Так, в течение года на берегах Ориноко139, и то лишь в трех местах, было собрано по меньшей мере тридцать три миллиона; общее же количество яиц, идущих на выделку черепашьего масла, достигает ста миллионов. Вообразите теперь, что было бы, если бы из этих ста миллионов яиц вышли животные, которые, достигши зрелого возраста, весят от двадцати пяти до тридцати килограммов и плодятся с такой чудовищной быстротой. Помножьте это количество на число лет, которое живет черепаха, и вы поймете, что через сравнительно небольшой промежуток времени все реки были бы запружены мириадами этих пресмыкающихся: их было бы не меньше, чем песчинок на берегу Ориноко. Но природа предупредила это бедствие, создав черепахе целый ряд врагов: ягуара, крокодила, журавля и коршуна, которые питаются ими. У карапы, или аррау, желтые лапы, спина темно-зеленого цвета, а брюшко – оранжевого. В реках Южной Америки водится много других видов черепах, но у них самки кладут яйца в отдельном месте каждая. Некоторые из наиболее мелких видов ценятся выше аррау, так как мясо и яйца их вкуснее. Однако ввиду того, что яйца этих пород попадаются гораздо реже, их собирают только для собственного употребления и в продажу не пускают. Белок черепашьего яйца не свертывается при варке, а потому едят только желток, который, как говорят, не уступает вкусом куриному. Мясо многих черепах составляет любимое блюдо индейцев, которые жарят его на черепашьем же масле, а потом дают ему застыть в другом сосуде, где его можно сохранять долгое время.