Одиссея батьки Махно - Сергей Мосияш

— Он землю роет за вас, даже батьке грозится.

— Эх, милый Вася, — вздохнул Дыбец. — Спасибо тебе, дорогой. Не ошибся я в тебе.

— У вас нет никаких просьб, претензий?

— Какие могут быть претензии, Виктор Фёдорович, если моя вина перед вами доказана. Если случится увидеть Куриленко, передайте ему моё последнее прости.

— Вряд ли я увижу его. Он на вашей стороне, — поднялся Белаш и взялся за ручку двери. И уже когда он был в дверях, Дыбец сказал ему:

— А ведь у нас такого заключённого, как я, давно бы расстреляли.

— У вас Чека, там не разговаривают. А у нас Совет, хозяин. Полагаю, сам батько вступится за вас, Куриленко у него тоже в любимцах был. Ну и если что, я ему помогу, может, удастся вас отстоять.

Воротившись в штаб и оставшись наедине с Махно, Белаш подробно передал ему свой разговор с Дыбецом.

— Так говоришь, мировой мужик?

— Ещё бы, спрятал Василия от Дыбенки. Узнай об этом Чека, не посмотрели бы на его комиссарство.

— Да, жалко мужика, — вздохнул Нестор. — И ведь, что обидно, он же был анархистом-синдикалистом до революции, десять лет в Америке спасался, нашу газету там выпускал. А вернулся после революции и на тебе — большевик. Ну что ж, мы не вправе решать этого без товарищей. Соберём вечером Реввоенсовет, на нём и поставим на голосование.

Но на Реввоенсовете заколодило, не захотели соратники батьки прощать большевика:

— Нас не поймут красноармейцы его же полка, — говорил Чубенко.

Но особенно воспротивился этому Щусь, распалясь в гневе, он кричал:

— Ты хочешь простить коммуниста, Нестор? Ему надо устроить показательный суд и нечего слушать Куриленко, он сам сегодня служит красным. А знаешь ли, красный командир Гуляницкий при отступлении из Ольниопольского района явился в лазарет и собственной рукой расстреливал раненых махновцев, одного даже стянул с операционного стола.

— Ну а причём здесь Дыбец? — спрашивал Белаш.

— При том, что и он и Гуляницкий оба большевики и оба исполняли приказ Троцкого и Пятакова. Пятаков, кстати, возглавил трибунал, специально созданный для чистки махновцев, как они выражаются, и не побоялся с этим трибуналом явиться в Синельниково поближе к фронту. Мы дрались со Шкуро, а они потихоньку выдёргивали из рядов наших товарищей. Тройкой судили и втихаря расстреливали.

Не удалось Нестору с Белашом уломать большинство Реввоенсовета отменить расстрел Дыбецу.

— Ладно. Хватит на сегодня, — сказал Махно. — Все свободны.

Когда все, ещё покурив и поболтав, разошлись, Нестор сказал Белашу:

— Ну что с ними будешь делать? Никакого уважения к начальству.

— Что ты имеешь в виду?

— Ну как? Я им говорю: «брито», а они — «стрижено».

— На то он и Реввоенсовет, твоё же детище.

— Нам бы ещё пару голосов, и мы бы перетянули. Вынесло Щуся с этим Гуляницким.

— Ну давай соберём Совет через день-два, попробуем доказать. Я Щусю командировку придумаю.

— Да ты что, Виктор, некогда нам с комиссарами вожжаться. Надо о Деникине думать. В общем так, подготовь Дыбецу и его жене документы хорошие, дай тысяч десять, подводу и проверь по оперсводке, где красные, туда пусть и едут от греха, лучше ночью.

— А если зашумят члены Совета?

— Не зашумят. С часу на час в наступление, не до заседаний будет. А Щуся и впрямь с его кавалерией пусти пощупать Новоукраинский гарнизон. Пусть проведёт разведку боем.

Не все части Красной армии, теснимые Деникиным, желали уходить с Украины, особенно те, в которых солдаты были родом отсюда. Они с лёгкостью переходили к Махно, нередко строем под музыку и даже с песней:

Член Реввоенсовета Южной группы В. Затонский решил с начдивом Федько собрать командиров надёжных полков, чтобы попробовать поднять их на бой с Махно, но на совещании убедились, что практически никто из них не желает с ним воевать. И это командиры, а что говорить о рядовых? Те убегали к батьке беспрестанно и по одиночке и группами, заявляя в открытую: «Большевики боятся Деникина и бегут, а батька не боится. С ним надёжнее».

Один лишь верблюжский полк злился на Махно за убийство Григорьева. Но с одним полком идти на Махно — равносильно было самоубийству. И Федько вечером сказал Затонскому:

— Ох, Владимир Петрович, не нравится мне настроение в этих «надёжных» полках. Они же в любой момент нас могут арестовать и представить батьке на суд.

— А ведь я когда-то по указанию Ленина этому батьке паспорт выправлял, правда, на другую фамилию.

— Выходит, он ваш старый знакомый.

— Выходит так, Иван Фёдорович. Но вы правы, от встречи с ним лучше воздержаться. И потом, он действительно решительно настроен драться с Деникиным, а ведь это и нам выгодно сегодня. Не будем ему мешать.

Итак, на Украине Махно становился главным противником Белой Гвардии. И у Нестора Ивановича, да и у многих из его окружения теплилась надежда, что Красная Армия сюда не вернётся, а если и вернётся, то будет уже другой, более покладистой, что ли. Да и Советская власть пересмотрит своё отношение к мужику, который без её помощи разобьёт, разгонит деникинцев. В этом повстанцы были твёрдо уверены и это придавало им силы.

К этому времени в армии Махно насчитывалось 40 тысяч штыков, 10 тысяч сабель, сотни пулемётов, 20 орудий. Собственный обоз состоял из сотен тачанок и телег, предназначавшихся для перевозки пехоты, штаба и лазаретов, продовольствия.

Было создано 4 корпуса, командиром 1-го Донецкого был назначен Калашников, 2-го Азовского — Вдовиченко, 3-го Екатеринославского — Гавриленко и 4-го Крымского — Павловский.

Реввоенсовет армии состоял из 30 человек, от председательства в нём Махно отказался:

— Я командарм, братцы, довольно мне и этого.

Поэтому председателем избрали Лащенко, секретарями — Шпоту и Хохотву, членами стали Махно, Волин, Буданов, Калашников, Дерменжи, Чубенко, Павловский, Белаш и другие.

Для личной охраны Махно, помимо адъютантов и пулемётчиков, был выделен 500-сабельный полк из наиболее надёжных и преданных ему лично кавалеристов. По сведениям махновской контрразведки, ЧК готовила покушение на батьку.

Над Южной группой красных войск, в которую входили части в Крыму, Херсоне, Одессе, а также стоявшие по Днестру, нависла угроза окружения, поэтому ей было приказано ударить во фланг противнику в направлении Винницы—Житомира и на Помошную и «...очистить район средней Украины от петлюровских и деникинских банд и удерживать его в руках до подхода подкрепления...».