Мечтатели Бродвея. Том 1. Ужин с Кэри Грантом - Малика Ферджух

– Какая разница? – весело отмахнулась Холли. – Я вижу, Дидо счастлива, что ты ее пригласил.

Джослин обернулся в сторону Космо и Дидо. Приятно было видеть их, танцующих вместе. Дидо, окутанная облаком. Космо с носом-туфлей, нескладный, но весьма элегантный.

– Дидо наверняка думает как я, – продолжала Холли. – Да и все девушки с нами согласятся. Лучше хороший танцор, чем субчик, который осыплет вас орхидеями, а потом оттопчет все ноги и погубит сорокапятидолларовые туфли.

– Вы очень добры, Холли. Но я от стыда и досады просто рассыпаюсь на кусочки.

– Еще чего, мне совсем не хочется танцевать с пазлом.

Джослин не удержался от смеха, одновременно перебирая в уме все возможные варианты. Можно было отправиться на поиски лавки флориста, открытой аптеки или хотя бы старушки – продавщицы фиалок… Если бы не этот окаянный снег, парализовавший всё движение. Он вернется разве что через сто световых лет, если не больше… Или нарвать цветов с газона кампуса? Но все клумбы давно завяли. Чертов снег.

Когда танец кончился, Джослин вдруг понял, что говорил только о своих проблемах. Ему даже в голову не пришло узнать что-нибудь о Холли. Решительно, джентльмен из него сегодня никакой. Но девушка, судя по всему, нисколько на него не обиделась, и он с благодарностью поцеловал ей руку.

К ним вернулись Дидо и Космо, оживленно болтая с Элейн и ее кавалером. Рой был второкурсником, на здешнем университетском жаргоне sophomore. Взгляд Джослина задержался на пустом плече Дидо, и сердце его мучительно сжалось.

Он словно раздвоился, один Джослин отделился от себя, взлетел под потолок и смотрел оттуда на второго Джослина, стоявшего среди других юношей и девушек. Он видел чужака, инородное тело. Самозванца. Белую ворону. Он чувствовал себя… французом.

Дождавшись паузы в разговоре, которого не слушал, он увлек Дидо в свинг, название которого – выкрикнутое одним из музыкантов в микрофон – звучало как «Резня на 110-й улице».

Джослину хотелось сказать, до чего ему жаль, так жаль, объяснить, что он не знал, какие корсажи нужны американским девушкам, когда они идут на бал, что Холли только сейчас просветила его на этот счет. Но он промолчал, решив, что лучше не наступать на больную мозоль.

Дидо вдруг рассмеялась. Как это чудесно, когда смеется облачко, подумал он с бесконечной горечью.

– Ну и лицо у тебя! Брось, Джо! Вспомни: мир замерзает, а ты танцуешь на балу со мной!

И то правда. Он крепко обнял ее, его вдруг захлестнула волна любви, благодарности и такой печали, что стало трудно дышать.

– Ты права, – кивнул он. – Тебе в самом деле весело? Мне так показалось сейчас, когда ты танцевала с Космо.

– Меня научили держать себя в обществе. Я поделилась с ним моей идеей о транспаранте на Эмпайр-стейт. Он чуть не лопнул от смеха. Может, пойдем выпьем что-нибудь? – предложила она, когда отзвучали последние ноты «Резни». – У меня в горле пересохло.

Он предпочел бы не выпускать ее из объятий, но сказал, что ему тоже хочется пить. Духовые грянули Feeling High and Happy, и они, приплясывая в такт музыке, стали пробираться к столикам под сверкающей огнями елкой.

– Хей! – окликнул их Космо, уже извивавшийся в танце с Лиз Лэндон.

Лиз Лэндон – гениальная скрипачка и серенькая мышка весь учебный год, обернувшаяся сегодня алой райской птичкой, – была явно под хмельком. Спиртное в стенах университета категорически запрещалось, в том числе и в праздники. Космо перехватил ближайшую к нему руку (принадлежавшую Дидо) и сделал им обоим знак подойти ближе.

– Идите в бар, спросите Расса, – проорал он в ухо Джослина, – и скажите волшебные слова: «Разрази меня муравей!» Вот увидите, произойдет чудо!

– У них есть такая бутылка – обхохочешься! – добавила Лиз Лэндон и залилась алым смехом.

Джослин и Дидо выразительно закатили глаза и пошли своей дорогой. Они приближались к вахтеру Свампи, вокруг которого толпились студенты. Некоторые подпрыгивали на месте под музыку, одновременно лакомясь мороженым из стаканчика или мандарином и наблюдая за происходящим.

У стола, притопывая пяткой, ждал юный рассыльный с заиндевевшим носом, в заснеженной пилотке и с чем-то длинным, коричневым, перевязанным розовой лентой с огромным бантом в руках. Свампи, вооружившись карандашом, просматривал список гостей.

– Не нахожу! – нервничал он. – Это имя мне ничего не говорит! А вам? – обратился он к облепившим стол студентам.

– Ничегошеньки!!! – весело закричали они в один голос.

– Вы уверены, что не ошиблись адресом? – спросил вахтер.

Пятка рассыльного стучала по полу всё быстрее.

– Отметьте галочкой правильный вариант, – заговорил он вкрадчиво. – Один: я на забеге манчкинов у волшебника страны Оз. Два: на праздновании пятого развода Микки Руни. Три: на новогоднем балу в Пенхалигон-колледже.

Насмешливый тон разозлил Свампи, и его карандаш чуть не порвал бумагу.

– Вы привезли подарок? – спросило из толпы желтое платье, подергиваясь в ритме музыки.

– Похоже на то, – кивнул рассыльный, показывая на большой розовый бант. – Если только это не бедро Клеопатры.

Элейн Бруссетти протиснулась вперед, вежливо, но решительно отстранив Дидо и Джослина, стоявших у нее на пути.

– Вы новый курьер «Федерал Раш»? – осведомилась она.

– Мне сегодня часто задают этот вопрос, – ответил парень и дерзко посмотрел ей прямо в глаза. – Ответ: да.

– Это само по себе подарок, – улыбнулась девушка.

– Какое спрашивают имя, Свампи? – поинтересовалась одна из студенток между двумя глотками ice cream soda.

– Теодора Бе… ззери… – вздохнул вахтер.

– Это же я! – воскликнула Дидо. Еще раз повторив «Это я!», она метнулась прочь от Джослина. – Что это?.. Это для меня?

– Если вы носите это имя, которое вряд ли кому под силу было выдумать, – устало усмехнулся Стампи. – Тогда да, это посылка для вас.

– Да, это я, – в который раз повторила удивленная Дидо.

Рассыльный сунул ей в руки коробку с розовым бантом и выдохнул с таким облегчением, что закачались фонарики под потолком. Когда он поспешил к выходу, за ним увязалась Элейн. Было слышно, как она говорила ему:

– Не уходите так сразу, выпейте что-нибудь в баре. Там есть чудесный фруктовый сок, он играет всеми красками и называется «Разрази меня муравей!», от него разбирает смех и…

Все взгляды устремились на Дидо. Оркестр заиграл заводную Heartaches Теда Уимса, но всем хотелось знать, что же в таинственной коробке. Вся группка как пришитая следовала за Дидо, когда та отошла к столику под елкой, чтобы развязать розовый бант. И вот наконец она подняла крышку.

У всех вырвалось восхищенное «Ах!», чуточку театральное, но искреннее.