Поединок спецслужб. Перезагрузка отменяется - Александр Витковский

— Да что там... вы абсолютно правы, — глаза моей собеседницы вмиг погрустнели, руки напряглись, пальцы сжались в замок. — Один восточный мудрец как-то сказал, что если в жизни женщины не было детского крика, ее жизнь превращается в ад... Хотя в нашей семье детей не было, но, слава богу, моя жизнь не стала адом. Родить и воспитывать детей сначала помешала война, да и в Центре рождение ребенка не поощрялось. Считалось, что нельзя подвергать детей риску. Но мы всегда были окружены малышами, которые рождались, росли, взрослели на наших глазах. Не поверите, но только в России и Армении у нас 14 крестников. Да и за границей немногим меньше. Дома у нас постоянно гостят друзья и родственники со своими ребятишками. Так что скучать не дают. В Маргариточке, дочке нашей племянницы, души не чаем. Они обе под нашим опекунством.

— Бывают ли в вашей нынешней жизни встречи с бывшими противниками?

— Ну, сейчас их противниками назвать уже нельзя. Назовем их лучше так: люди с той стороны. Конечно, бывают. Запомнилась встреча с внучкой Уинстона Черчилля Селией Сандис. Судя по всему, она знала о работе наших спецслужб в Тегеране в 1943 году и слышала историю о предотвращении покушения на «большую тройку», а также нашем участии в этой операции. Она произвела на нас приятное впечатление. В память о встрече мы подарили ей бутылку коньяка «Двин», который очень любил ее дед. Для нее это было приятной неожиданностью, ведь этот коньяк уже давно не выпускается.

В те дни, когда Георгий Андреевич бывает «в лесу», то возвращается домой обычно часов в 16. В 18.00 — ужин. Затем телевизор, книги, кино, театры. Очень часто приходят гости.

— Мы и сами любим бывать у своих знакомых, и у себя друзей принимаем, — говорит Гоар Левоновна. — Раз-два в неделю, а то и чаще, у нас обязательно кто-то бывает. Это запросто. Без всяких предварительных договоренностей. Звонок по телефону, и через час-полтора гости уже на пороге. Посидели, поговорили, чаю попили. Трудно поверить, но мы хоть и пенсионеры, но все время заняты!

Так, за разговорами, незаметно пришло время обеда, на который хозяйка приготовила, как она сама сказала, «самое армянское блюдо — наваристый украинский борщ» и долму — голубцы в виноградных листьях. По особым торжествам в семье Вартанянов готовится хаш — вареный говяжий окорок с чесноком и бульоном, который на стол подают с зеленью и лавашем.

— Вы гурманы?

— Да ист, — улыбаются мои собеседники. — Но мясо, особенно раньше, поесть очень любили. Котлеты, пельмени, отбивные, сациви. На гарнир — макароны, картошка, соус.

— А еще я, как и каждая хозяйка, люблю, чтобы в доме были порядок, чистота, тепло и уют. Чтоб и нам было хорошо, и всем, кто у нас бывает. Одна проблема, у меня уйма времени уходит на телефонные разговоры. То я звоню, то мне звонят. Так и вечер проходит.

Ужинают супруги Вартанян обычно в гостиной, когда можно посмотреть телевизор, не спеша поговорить о прошедшем дне, обсудить планы на завтра. День в семье заканчивается около полуночи. Но нам до вечера было еще далеко, и мы продолжали свой неспешный разговор.

Мне особенно хотелось знать, какой отпечаток наложили па характер моих собеседников многие годы трудной, ответственной и опасной работы. Ведь жить каждый день, опасаясь провала, волноваться и переживать не только за себя, но и за товарищей по нелегальной резидентуре, испытывать стресс длинною в десятки лет... Вынести такое дано не каждому.

— Жизнь разведчика — это постоянное напряжение. Как вы боролись с этим?

— Нас спасало то, что мы работали вдвоем и подбадривали, помогали друг другу. То Гоар мне, то я ей. Конечно, тем, кто работает в одиночку, гораздо тяжелее. А мы вспоминали забавные истории из своей жизни, вместе ходили в театры, кино, рестораны, к знакомым. Но вообще-то тоска но дому, родственникам, друзьям — грудное испытание. Даже письма от самых дорогих людей мы не имели права хранить за границей. Получил, прочитал несколько раз и тут же уничтожь, Поэтому и наш домашний архив не очень богатый. В «лесу» наших материалов гораздо больше. Но они еще практически не рассекречены.

— Георгий Андреевич, скажите, какие усвоенные за десятки лет нелегальной работы в разведке привычки вы «взяли» с собой в мирную жизнь, а что «осталось» за границей?

— Чисто человеческие привычки, какие были, такие и остались. А вот навыки работы разведчика — это другое дело. Например, умение постоянно проверяться по поводу наружного наблюдения. Но зацикливаться нельзя, так ведь можно и чокнуться на этом деле. Зато анализировать поведение, речь, поступки объектов оперативного интереса — это действительно стало привычкой. Приходилось очень много приобретать свойств и черт характера, нужных с точки зрения оперативного интереса к людям. Надо мне познакомиться с заядлым любителем сигар и тенниса, начинаю играть в теннис и курить сигары. Потом, конечно, это уходит. Сейчас иногда ловлю себя на том, что вдруг замечаю человека, который два-три раза попался на глаза в течение непродолжительного времени. За границей я был бы обязан найти причину и объяснение этому, а здесь на такие вещи стараюсь просто не обращать внимания. Так что от привычек, в том числе и профессиональных, избавляться довольно трудно. Дома всегда наступает психологическая разрядка, отдых. Но иногда профессиональные навыки помогают и в обычной жизни...

— Золотое правило разведчика — меньше говорить, больше слушать, — продолжила тему Гоар Левоновна. — Но здесь, дома, мне, как женщине (смеется), было очень легко избавиться от этого. А вот привычка выявлять слежку во время загранкомандировок вошла уже в плоть и кровь. В Иране со многих женщин уличные воришки срывали золотые украшения. Со мной такого не было ни разу. А вот дома, в Армении, я расслабилась, и результат не замедлил сказаться. Какой-то грабитель средь бела дня подскочил сзади, сорвал золотую цепочку и удрал. Как мне было обидно!.. Не цепочку было жалко, а то, что это дома, на родине, произошло...

— Верите ли вы в приметы, как верят в них люди рискованных профессий?

— Абсолютно нет. Ни черные кошки, ни тринадцатое число, ни четное количество цветов в букете нас не смущают. Ведь в каждой стране свои приметы, и ставить свою жизнь в зависимость от каких-то надуманных ситуаций — просто бред. Но знать эти приметы разведчику нужно. Кстати, один друг нагадал мне смерть в 50 лет. Он уже, к моему глубокому сожалению, умер, а мне уже за 80. Но чувствую себя прекрасно и в ящик не собираюсь...

— За долгие годы нелегальной работы за рубежом вас связывали со многими людьми не только оперативные, но и чисто дружеские, личные интересы. А потом вы вдруг исчезали... Что они думают по этому поводу, как вы переживаете разрыв? Ведь привязывает пе место, привязывают люди.

— Это действительно тяжелые для нас ситуации, — рассказывает Гоар Левоновна. — За границей мы оставили очень много друзей. Практически все они, за редчайшим исключением, и не знали о нашей разведывательной работе. У многих мы были на свадьбах, потом становились крестными их детей... Когда покидали страну, то до одних знакомых доводилась правдоподобная легенда нашего исчезновения, с другими мы расставались «по-английски», не прощаясь. Бывали и ситуации на грани провала. Однажды в одной из стран на благотворительном приеме мы увидели наших старых знакомых, которых двадцать два года назад хорошо знали еще по Ирану. Что делать? Ведь сейчас у нас другие имена, другие документы, а сопровождал нас руководитель спецслужбы этой страны. К счастью, они нас не заметили, и нам под благовидным предлогом пришлось быстренько-быстренько уехать.