Свет - Майкл Джон Харрисон

Зрительная кора Эда, возбудясь не слабее ионной пары в устройстве Тэйта — Кэрни, визуализировала галлюцинаторные символы игры в кости на мерцающем небосклоне. Он увидел дымчато-призрачных Близнецов, Лошадь, клипер в облачной башне. Эмблемы удачи и неудачи нависали над астероидом, чья поверхность — если она была тем, чем казалась, — уходила прочь, в общем ровная, покрытая тонкой белой пылью. Там и сям торчали развалины приземистых прямоугольных построек, сточенные до шишек трехсантиметровой высоты неведомыми аблятивными силами Тракта. Рай для entradista. Повсюду угадывались очертания артефактов поменьше, скрытые слоями пыли, и каждый стоил бы небольшого состояния в квартале закройщиков Мотеля Сплендидо.

Он попытался представить себя артефактом.

Нагнулся и приник ухом к поверхности. Он слышал, как совсем рядом напевами церковного хора звучит K-од.

— Ты все еще там, — прошептал он.

— Там, внизу, и во всех остальных местах. Так чего ты хочешь, Эд?

Эд разогнулся.

— Чего я хочу?

Шрэндер рассмеялась.

— Я же тебя сюда не на прогулку привела, — сообщила она. — Знал бы ты, чего стоит, в термодинамическом смысле, просто сохранять тебе жизнь в этом… — она запнулась, подыскивая подходящий термин, — невероятном месте, ты бы описался от страха. Честное слово. Нет, Эд, я бы с радостью устроила тебе обычную экскурсию, но не могу себе позволить подобной расточительности.

— Ну и что? — отозвался Эд.

— Не будь наивен, Эдди. Ты только делаешь вид, что не торопыжка. Тебе же на месте не сидится. Иначе закиснешь. И что в том будет хорошего?

Эд усмехнулся. Он начал лучше понимать Шрэндер.

— Ты и в том твинк-баке побывала, — сказал он, хмыкнув. — Рита Робинсон! — припомнил он. — Готов поклясться, ты и Ритой Робинсон была.

Он подошел к скелету, опустился на колени в пыли и коснулся коричневатых костей. Приподнял полоску побелевших лохмотьев, что пристала к грудной клетке, и позволил ей медленно упасть, наблюдая, как тащит ее вниз слабая гравитация.

— А что с ним произошло? — спросил он.

— А-а! — махнула рукой Шрэндер. — Это Кэрни.

— Кэрни? — повторил Эд. — Иисусе! Тот самый Кэрни?

— Се человек, предавший сам себя, — молвила Шрэндер, — в точности как я и говорила. Он подавал большие надежды, но и перепугался сильнее всех остальных. Я видела, как он возгорелся из ничего, Эд, а потом внезапно погас, совсем как свет. О, я знаю, что ты сейчас скажешь. Они с Брайаном Тэйтом привели вас сюда. Без Кэрни у вас бы не было квантовых машин. И крупномасштабных параллельных вычислений. А без этого вы бы ни за что не нашли дороги сюда. Но, Эд, в конечном счете он меня разочаровал. Его слишком напугало то, что он узнал. Мне бы не стоило приводить его сюда, но я себя чувствовала его должницей.

Она засмеялась.

— Впрочем, он ведь украл нечто, принадлежащее мне, и убегал всякий раз, как я хотела попросить его это вернуть.

Она согнулась и поискала что-то в пыли пухлыми ручками.

— Взгляни.

— Эй! — воскликнул Эд. — Это ж для игры в корабли.

— Эд, это оригиналы. Ты глянь, какое мастерство. Нам так и не удалось выяснить, сколько им лет.

Она положила кости на пухлую ладонь и задумчиво воззрилась на них.

— Когда мы их нашли, они уже были древними.

— А для чего они нужны?

— И этого мы тоже так никогда не узнали.

Шрэндер вздохнула.

— Я сохраняла их из сентиментальности, — добавила она. — Вот. Они твои.

— Для меня это лишь игра, — сказал Эд.

Он принял кости и повернул их так, что грани отразили свет Тракта Кефаучи. Ему показалось, что в этом свете их и надлежит рассматривать. Кости — просто очередной инструмент для исследования места, где нарушаются все правила. Знакомые изображения мельтешили, словно стремясь соскочить с граней и поджариться в бешеном свете. Он подумал, что надо бы Шрэндер как-то отблагодарить за это откровение, и сказал:

— Чего ты от меня хочешь?

— Я предлагаю сделку. K-рабль твой. Уходи на глубину. Буги-вуги на Тракте Кефаучи, Эд: нажми на кнопку, получишь край земли.

— Почему я?

— Ты первый. Ты первый из того племени, какое мы надеялись создать.

— Кэрни был парень башковитый, — заметил Эд. — А я — нет.

— Эд, мне не нужно, чтобы ты понял это место. Мне нужно, чтоб ты туда прокатился.

Эд задумчиво подбросил кости.

И снова.

Он сказал:

— Мне всегда хотелось полетать на одном из таких кораблей. Что случится, если я соглашусь?

— С тобой?

Эд подбросил кости.

— Со всем на свете, — произнес он, сделав широкий жест на всю Вселенную.

Инопланетянка пожала плечами:

— Кто знает? Мир изменится навеки.

Эд еще раз подбросил кости. Тракт Кефаучи безмолвно ревел в вышине. Вверх и вниз по Пляжу спонтанно разгорались войны. Он взглянул на кости, упавшие в радиоактивную пыль. Что-то в том, как они выпали, что-то в увиденном там позабавило его.

— Ну и хрен с ним! — сказал он и поднялся, широко усмехаясь. — Это хоть будет прикольно?

— О да, Эд.

— А где тут подпись поставить?

* * *

Спустя некоторое время, парализованный ниже пояса, оплетенный катетерами, разогнанный до пределов возможностей нервной системы новосинтезированными наркотиками, твинк Эд Читаец узрел в своем мозгу сияние Креста Эйнштейна и принял управление K-раблем. Сандра Шэн отлично его натаскала. Навигация в космосе сродни предсказанию судьбы: пара смутных догадок в голове, на которую нахлобучен бак с профилактическим желе. Крупномасштабные параллельные вычисления можно переложить на алгоритмы и квантовое оборудование. Он проставил подпись в нужном месте: математичка удалилась к себе, но Эд чувствовал, что она ждет его приказаний.

— Эй! — позвал Эд.

— Что?

— У меня одна просьба. Ну, ты знаешь, насчет сестры. Я совершил глупость, и мы отдалились. Я бы так хотел с ней повидаться. Только один раз. Как-то уладить это дело.

— Эд, это невозможно.

— Тогда я хотел бы переименовать корабль. Это возможно?

— Да, разумеется.

Эд глубоко задумался, перебирая в памяти всю свою трахнутую жизнь.

— Мы будем зваться «Черный кот», — решил он. — Отныне быть нам «Черным котом».

— Что ж, это отличное имя.

— Тогда за дело.

Математичке только того и надо было. Эд перешел в корабельное время. Десять измерений пространства распростерлись, подобно конечностям тела, и еще четыре измерения времени сверх того. Кипела и полыхала темная материя. «Черный кот» воспарил с поверхности астероида на задворках обычного мира. Корабль повертелся, точно стрелка компаса, затем плавно встал хвостом вниз. Тридцать наносекунд, равных миллиону лет там, внизу, где все такое маленькое, ничего не происходило. Затем хвостовая часть судна брызнула продуктами термоядерного синтеза. «Черный кот» взлетел на игле ослепительно-белого света, рванулся вперед и вскоре продырявил пустоту.