Записки начинающего феодала - Сергей Кусков

Тишина.

— Не станет. Мы побьём одно мясо, если хоть кого-то побьём — и они тут же наберут другое. А значит это решение — поражение. Мы будем тратить силы и ресурсы графства впустую, проблему не решив. Если только не казним нахрен тамошних владетелей, а они стопудово с организаторами бандитов повязаны.

Вот только того, кого поставим туда вместо прежних баронов? Сколько эти новые продержатся? Когда их тоже одолеет соблазн лёгких денег? Пуэбло бедно. Соседние бароны в Бетисе куда богаче. Тот же мой зять — при сравнительно равном размере владения, держит всего три десятка воинов. И мобилизация — раз в несколько лет, смотры не считаем. Наши бароны держат по сотне, и на границу дежурить выдвигаются раз в два года, не считая почти ежегодной мобилизации во время набегов. Откуда баронам брать деньги? Искушение слишком сильно.

А потому я даже не хочу винить их. Они лишь дети своей эпохи, и поступают как лучше для их семьи и их людей.

А потому единственный способ побороть гадину это не держать на севере войска. И не мочить татей по лесам поодиночке. А ударить по всей системе целиком, уничтожив именно ОРГАНИЗАЦИЮ.

Откуда организация берёт финансирование? То есть то, ради чего весь разбойный бизнес и организован? Кто всем им даёт деньги, от простых агентов-информаторов до главарей организации, принимающих решения?

Правильно, купцы, производящие конечную реализацию награбленного. Они не самое главное звено, но самое важное, ибо без них во всём бизнесе нет смысла. И по ним при всём легче всего ударить. Так что нет, сеньоры, если мы хотим выиграть войну, а я хочу её выиграть, мы обязаны ударить по несвятой святой! Дело не в грабеже — он вторичен, я даже от графской доли готов отказаться; всем поровну по количеству сотен. И дело не в испорченных отношениях — поверьте, если я реально найду тех, кто барыжит награбленным на моей земле, будет плевать, как сильно они меня ненавидят. Пусть ненавидят! Зато их потомки на сто лет вперёд будут знать, что с графами Пуэбло связываться не стоит. Пусть потоки награбленного идут к ним из Мериды, из Алькантары или Авиллы — плевать, но только не из Пуэбло! Вот моя цель, и я готов рискнуть, ибо как и Хлодвиг, понимаю, что может не получиться, и тогда потеряю всё.

— Ричи, ты не Хлодвиг. Ты потеряешь СОВСЕМ ВСЁ! — сделал большие глаза Алькатрас.

— Дядька Доминик, повторюсь, я готов рискнуть, — уверенно сверкнул я глазами. — Потому, что если не решу эту проблему — в остальных просто не будет смысла. Я — начинающий граф без авторитета. Если покажу, что меня можно нагибать, что я — мальчик, принимающий неправильные неоптимальные решения, которого можно обвести вокруг пальца — будет хуже. А так я или цезарь, или ничто — третьего не дано.

— М-да-а-а-а!.. — потянул Ковильяна. — Слова далеко не мальчика. Когда ж ты повзрослел, Ричи?

Мерида тяжело вздохнул. Ему последовал и Ворон.

— Сеньоры, у меня, конечно, пятеро дочерей на выданье… Но я тоже думаю, что стоит рискнуть, — произнёс последний.

— Дурень, если тебя убьют — они останутся сиротами! Пять сирот без приданного! — закричал на него Рикардо Ковильяна.

— Такова наша воинская доля, — улыбнулся Ворон в ответ.

— Значит нас пять. Пять сотен, — подвёл я итог, ибо дедушки идти на Магдалену не отказывались, они просто пытались меня переубедить. — Хлодвиг, прости, но фляги закончились. Поищи что-нибудь в своём хозяйстве.

Хозяин замка расплылся в улыбке.

Мария Магдалена. Знакомая знакомых Иисуса Христа, версии кто она по происхождению даже здесь разнятся. Но согласно здешней версии, одобренной церковью, зарабатывала эта сеньора древнейшей профессией, то есть проституцией. Но потом бац — и раскаялась. Иисус (в этой религии Исус) простил её, снял все грехи, и она стала святой. Дева Мария в местном вероучении — суперпуперсвятая, женщина без изъянов, пример для абсолютного подражания, а Мария Магдалена — святая для тех, кто попроще, кто уже оступился. Ибо быть святым-пресвятым нелегко, как правило все мы грешны, и путь раскаяния за уже имеющиеся шаги не туда нам куда ближе.

Вот такая она, несвятая святая.

Девятнадцатого Апреля, практически по графику, мы с Вороном встретили дедушек, и уже двадцать первого встали лагерем под стенами замка Мериды. Тут решили дать последний отдых людям перед быстрым форсированным маршем, ибо до этого телились, как черепахи. Кто не помнит, Астрид проскакала до границы с Бетисом за три с половиной дня. Да, загнали в итоге кучу лошадей, мне в копеечку своя хандра встала, но ведь реально как метеор промчалась! А мы уже десять дней топчемся, на расслабоне все. Конечно, переместить четыре сотни не то же, что полтора десятка, но реально задержались. И вот тут встала дилемма как быть, ибо от Мериды либо мы едем на север и все это видят и не напрягаются, ибо туда и должны, либо на северо-запад, и жители нашей несвятой святой, а они вряд ли дураки, бьют в тревогу, а какого донжона мы выступили в сторону их крепости, а не того района, где шалят тати? Я б на их месте конкретно так напрягся. А значит мы должны опередить гонцов и слухи и явиться под стены до того, как жители массово присядут на очко и закроют ворота сразу же, как завидят столб пыли из под наших копыт. Кстати это та ещё проблема, реально нечем дышать если ты не во главе войсковой колонны.

— Готов? — Это Мерида своему помощнику-ловчему, на рукаве которого устроился… Сокол. А может ястреб. Или не ястреб. Хрен знает, местные птицы не всегда похожи на наших, есть отличия. Но при этом занимают те же экологические ниши, и эта птичка, как бы ни называлась, делает то же, что у нас подобные ей — охотится на мелкую летающую живность. А потому была давно приручена человеками и используется для «соколиной охоты», и убейте, не знаю, писать «соколиная охота» в кавычках или без.

Хлодвиг вытащил из клетки, что держал его слуга, одного из простых, не почтовых голубей, взмахнул обеими руками и швырнул его повыше.

— Давай!

Ловчий сдёрнул с головы птицы колпак, махнул локтем, и «сокол» взмыл вверх. И мы стали свидетелями, как красиво он бедную птичку нагнал и атаковал.

— Гоп! — Гоп! — первым коня погнал вперёд сам хозяин, как опытный. За ним ловчие и мы с баронами. За нами чуть в отдалении ехала пятёрка моих телохранов и несколько слуг и телохранов Мериды.

Успели. В том смысле, что хищная птичка склевала ещё не всего голубя. В смысле склевала, но не до конца — голубь небольшой, там даже соколу жрать нечего. Меня при виде растерзанной тушки не вырвало, нет — даже я-Рома к этому относился спокойно. Ибо считаю ханженством вздыхать по тушкам растерзанных животных, треская и уминая их мясо за обеденным столом. Тут или крестик надо снять, или трусы надеть, я предпочитаю крестик.

— Может пусть доест? — усмехнулся я, глядя, как ловчий опасливо, но умело, выверенными движениями накидывает своей птичке на голову колпак.

— Рикардо, испортишь мне охотников! Он должен место знать, — фыркнул Хлодвиг.

— Мастер есть — не лезу! — поднял я руки. — Класс. Мне понравилось. Должно сработать.