Святая, смешная, грешная - Виктор Ермаков

Костя шёл медленно, боясь поскользнуться на утреннем апрельском льду. Одной рукой держал своё горло, вторую вытянул вперёд, подавая сигнал Савельичу, чтобы тот не уезжал. Когда до машины оставалось не более трёх метров, нервы у Савельича сдали, он открыл окно и прокричал: «За внуком едем в город, извини, спешим». «Нива» рванула с места.

– Блин, соседи ненормальные какие-то, – вымолвил Костя, садясь в машину и нервно барабаня пальцами по «торпеде». – Сорвались, как будто я укусить их хотел! Могли бы на минутку задержаться, делов-то всего ничего. Глянули бы быстро, вдруг манол сидит где-нибудь в сарае или в будке собачьей… У них пёс был, сдох, по-моему, а будка так и стоит пустая.

– Костя, я тебя умоляю, хватит уже. Этот манол меня уже заманал! Тебе что проблем своих не хватает? Ты посмотри на себя – едешь не напарившийся, не натрахавшийся, горло болит, и сопли по колена. И всё это, между прочим, из-за чёртова манола! Глобальное потепление, льды Антарктиды тают, а ты заладил всё: манол да манол! Я уж не говорю, что у нас своих проблем хватает. Ты знаешь, что стерхи на грани исчезновения? Не хочешь о них позаботиться?

– О них есть кому заботиться, – ответил Костя, шмыгнув носом, и отвернулся к окну. – Просто я птиц с детства люблю. В детстве у меня и голуби были, всякие синицы, щеглы в клетке жили… О кошках, собаках и всяких хомяках– черепахах я уже и не говорю. Да ты знаешь, я только пару лет назад здесь на даче убрал вольеры. Ко мне на участок вся местная детвора ходила, как в зоопарк. Каких только птиц не было: совы, филины, декоративные французские куры, утки-мандаринки… Пять видов фазанов красоты необыкновенной!

– А вот гималайского манола не было, – не удержалась вставить я.

– А вот его не было, – Костя, шмыгув заложенным носом, так по-детски улыбнулся, что я простила ему всё: и парилку, в которой он меня хотел зажарить, и даже ночь, проведённую в одиночестве на диване.

– Всё, милый, помолчи, тебе же трудно говорить. Вот вылечим тебя, а потом как-нибудь и расскажешь о своих пристрастиях и увлечениях. Договорились?

Костя согласно мотнул головой и сглотнул слюну воспалённым горлом.

Увидев небольшую придорожную аптеку, я, притормозив, заскочила в неё и накупила лекарств. Сев в машину, заставила Костю закапать, проглотить и пососать всё, что посоветовала провизор. Потом Костя закрыл глаза и, как мне показалось, заснул. Я вела машину как можно осторожнее, боясь разбудить его, иногда поглядывая на милого, родного и такого неизвестного мне человека. Вот сегодня узнала, казалось бы, обычную новость: ну, любит человек птиц, животных. Что в этом особенного? Сейчас всё чаще встречаешь людей, которые больше любят и верят своим четвероногим друзьям, чем себе подобным. И, тем не менее, с какой любовью Костя говорил обо всех этих утках, фазанах, голубях… Манола он, видите ли, хотел спасти. Тут самого впору спасать, проблем выше головы. Завтра сам может на улице остаться без крыши над головой, а он о братьях наших меньших заботится. Теперь ещё и заболел. Нашёлся мне спасатель.

Посмотрев на спящего Костю, вспомнив вчерашний вечер, как он бегал с сачком, я улыбнулась. Ну, точно, большой ребёнок! Вроде жизнь не делала ему подарков: в 15 лет без родителей остался, чуть повзрослев, начал работать. Стройка, шахта, кочегарка… Потом своё дело начал – тоже не мёд. Столько прошёл! И вот теперь всё может потерять. Другой бы злее собаки был на весь белый свет, а ему, видите ли, птичку жалко. Кошки её съесть могут! А то, что самого эти псы ненасытные в облике человеческом разорвать могут, это его не волнует… «Ладно, Кать, не каркай, всё будет хорошо», – успокаивала я себя. А то, что, несмотря ни на что, Костя остался человеком, разве это плохо? «Это хорошо, – улыбнулась я. – Это очень хорошо. За это я его и люблю!»

– Я задремал, кажется, – произнёс Костя, когда я притормозила у его дома. – Вроде немного полегче дышать стало, глотать не так больно.

– Нет, милый, это временное облегчение от лекарств. Давай сейчас домой, и всё что в аптеке купили, будешь у меня пить по часам как миленький! Я в офис не поеду, посижу у ноутбука да по телефону дам все указания. А завтра посмотрим, как себя чувствовать будешь. Я тебя за пару дней на ноги подниму!

– Не, Кать, не согласен. Делай, что хочешь, но к завтрашнему дню я должен быть здоров. Банки, горчичники, таблетки – всё, что угодно! Что там ещё есть в арсенале? Чай с малиной, секс с мужчиной, – автоматом произнёс Костя и, поняв, что накладочка вышла, замолчал.

– Смелее, продолжай, не стесняйся своих скрытых желаний. Я сегодня столько нового о тебе узнала. Оказывается, ты и орнитолог, и спасатель, и любитель птиц… Теперь вот ещё что-то новенькое всплывает!

– Я имел в виду чай с малиной и секс с тобой.

– Да я шучу милый, ты же понимаешь. Я совсем не против такой процедуры. Но сразу договоримся – я сверху!

– Это почему ещё? – непонимающе Костя посмотрел на меня, затем поднёс к носу мокрый от соплей платок и улыбнулся. – Кать, ну хватит издеваться, пожалей меня, я всё же больной.

– Иди ко мне, моя больнушечка, иди, мой золотой, – ласково пропела я и обняла Костю. – Всё. Объявляю мораторий на любые приколы и, как ты говоришь, издевательства. На время болезни. Обещаю! Только выздоравливай скорее.

Весна в этом году была ранняя. Выйдя во двор дома, я подняла голову: вот уже вновь в моём дворе зацвели тополя, роняя серёжки. Сладковато-горьковатый запах кружил голову, наполняя сердце новыми надеждами и мечтами. Вспомнилась прошлогодняя весна: этот же двор и тополя, скамейка, на которой я сидела и думала, что жизнь кончилась. Всё было не в радость, солнце светило не мне, птицы не пели, люди не улыбались… Полная депрессия, из которой я думала, не выйду никогда. Прошёл ровно год. Сегодня девушку счастливее меня нужно ещё постараться поискать! Готова петь, лететь, словно на крыльях, и любить! Любить, забыв про всё! Говорят, доверие, как и нервные клетки, не восстанавливается. Ну, не знаю. Мы с Костей смогли. Наше доверие друг к другу лечили одним, но проверенным средством – любовью. Вылечили, даже шрамов не осталось.

– Аллё? Да, Костик, утро доброе! Я уже на работу еду. Спасибо, настроение просто замечательное, о тебе как раз думала. Что думала? Только приятное, и лучшее. Ведь ты лучший у меня, так ведь? Хорошо, согласна, добавляю – самый-самый лучший! Так пойдёт? Интонацию подкорректировать? Хорошо, милый, я потренируюсь. Мы сегодня с тобой пообедать собирались, помнишь? Вот за обедом и услышишь, какой ты самый– самый лучший! Естественно, с выражением. И мимика будет, не переживай, милый. Если приедешь пораньше, поброди по первому этажу – там столько интересного, красивого! Сумочки разных брендов. Летнюю коллекцию уже подвезли. Выбор приличный. Я вчера была там, кое-что присмотрела. Милый, ни на что я не намекаю, просто о тебе же забочусь. Сядем обедать, я каааак начну с выражением да с мимикой про то, что ты самый-самый… И что? Бросишь остывать обед и побежишь за подарком? А так – раз, всё заранее продумано, никуда и бегать не надо! Как не побежишь? Ты же сам сказал, что ты самый– самый лучший. Костик, ты уж определись – ты самый-самый или не самый? Обожаю тебя! Я знала, что ты самый-пресамый, поэтому сумочку отложила ещё вчера. Так и сказала продавцам: «Зайдёт парень, самый-самый прекрасный на свете! Имейте в виду – это мой». Чёрт возьми, Костя, какой же ты порой бываешь невнимательный, рассеянный. Ну что, что… Поворот из-за тебя проскочила! Всё, целую, до встречи. Помни – ты самый– самый лучший и любимый! Целую, люблю тебя.