Камелия - Лесли Пирс

— Расскажите мне, что случилось после. — Мэл думала рассказать ему о страстной ночи Джека Истона и Бонни, но сначала решила дослушать историю.

— Позже Джон и Бонни поженились. По-моему, они переехали в фамильный дом Джона в Сомерсете. Я слышал, что они жили очень счастливо и что у них родилась дочь. Вскоре я купил «Окландз», тогда Рут с детьми переехали ко мне. Это был очень счастливый период нашей жизни. Мы словно начали все сначала. Я ни разу не подумал о том, что ты можешь быть моим ребенком, и навсегда вычеркнул Бонни из памяти. Но судьба вновь свела нас. Мой друг пригласил меня и Рут на открытие отеля в Сассексе. К моему ужасу, Джон и Бонни тоже были в числе приглашенных. По всей видимости, они несколько лет назад продали дом в Сомерсете и переехали в Рай. В тот вечер Бонни сказала мне, что ты мой ребенок.

Мэл помнила каждое слово из письма, в котором описывалась вечеринка.

— Это было в 1954 году. Вы написали, что Бонни была пьяна и вы ей не поверили. Почему вы изменили свое мнение?

Магнус нахмурился и продолжил свой рассказ:

— Я кое-что узнал о Бонни. Несмотря на то что она была искусной лгуньей, иногда в ее истории проскальзывала правда. К тому же она могла быть очень мстительной. Игнорировать ее было все равно что махать красной тряпкой перед быком. Неохотно, но я все же согласился с ней встретиться.

У нее были неопровержимые доказательства — результаты анализов крови вас троих. Судя по группе крови Джона, он не мог быть твоим отцом, Мэл. Как только я увидел эти результаты, то все понял. Твоим отцом мог быть я. Удивительно, но Бонни ничего не требовала и не угрожала. Она даже извинилась за то, что выпалила эту новость прямо на вечеринке. Она оправдывалась, говоря, что хотела разделить чувство вины. У меня сложилось впечатление, что это бремя камнем лежало на ее плечах.

— Но когда умер отец, она не испытывала угрызений совести за то, что досаждала вам? — спросила Мэл.

— Это было не совсем так, — мягко ответил Магнус. — Я выразил ей свои соболезнования. Если ты помнишь, я достаточно хорошо знал Джона. Он не был моим другом, но я уважал его и заботился о том, чтобы вы с Бонни ни в чем не нуждались.

— Так и было, — сказала Мэл. — Вернее, так и было бы, если бы Бонни следила за собой, но она прокутила все деньги, и мы потеряли дом.

Магнус глубоко вздохнул и приподнял бровь.

— Так вот что случилось?

Мэл вкратце рассказала ему обо всем, что происходило в то время.

— Разве вы об этом не знали?

Магнус покачал головой.

— Ты, наверное, думаешь, что мы с Бонни часто в те годы встречались. Но это не так, Мэл. Я не виделся с ней и не звонил ей. Я общался с ней только через моего адвоката, — сказал Магнус. — В одном письме она написала, что Джон не оставил денег на твое обучение. Я согласился оплачивать каждый семестр. Я всегда присылал больше денег, чем требовалось, чтобы покрыть другие расходы. Это было похоже на коммерческую сделку. Бонни не требовала встреч, и я тоже не хотел ее видеть. Я даже не знал точной даты твоего рождения. Честно говоря, я обрадовался, когда Бонни больше ничего не требовала.

— Но она забрала меня из частной школы, — проговорила Мэл. — Мне тогда не исполнилось и одиннадцати лет. После этого от вас не было писем. Что случилось?

Магнус задумался.

— Я не знал о том, что ты ушла из школы. В начале 1962 года Бонни написала мне и попросила о встрече, чтобы мы смогли обсудить твое будущее. Я не хотел встречаться с ней наедине, и потому мы договорились встретиться в Лондоне в кабинете моего адвоката. В тот день мы заключили сделку, после которой Бонни больше меня не беспокоила.

— В чем заключалась сделка? — спросила Мэл.

— Твоя мать сказала мне, что ты собираешься пойти в сентябре в среднюю классическую школу и больше нет необходимости оплачивать обучение. Нужно только оплатить школьную форму и канцелярские принадлежности. Бонни предложила, чтобы я выдал ей окончательную сумму, после чего мы с ней расстанемся навсегда. Мой адвокат посоветовал мне согласиться, и после небольших переговоров мы договорились о сумме. Бонни подписала бумаги.

— Но я не пошла в классическую школу. Мне пришлось пойти в обычную, — воскликнула Мэл. — Я сдала бы экзамен, если бы осталась в колледже, но после перехода в новую школу я стала плохо учиться.

Магнус был поражен.

— Как бы я хотел знать об этом тогда. Но я не сомневался в словах Бонни. Тогда меня очень удивило то, что она не попросила послать тебя в дорогую школу-интернат.

— Ей требовались наличные, — угрюмо объяснила Мэл.

Теперь некоторые события из прошлого прояснялись. Бонни была по уши в долгах. В кратчайшие сроки ей надо было выудить как можно больше денег. Она растратила все деньги Магнуса, потому что уже через год им пришлось переехать с Мермайд-стрит. С ее стороны было подло лишить ребенка хорошего образования, променяв его на выпивку и гулянки. Зная Бонни, можно было предположить, что она верила в то, что за углом ее ожидает еще один лакомый кусочек.

— Если бы я пришла к вам сразу после того, как умерла мать, как бы вы ко мне отнеслись? — спросила Мэл.

— Я не знаю, — искренне ответил Магнус. — Рут недавно умерла, Ник был трудным подростком. Может быть, если бы ты мне написала, я придумал бы что-нибудь для тебя. Если ты биологический отец, то это не значит, что ты будешь вести себя с состраданием, особенно если что-то угрожает твоей семье.

— Зачем мама оставила эти письма для меня? — произнесла Мэл с горечью в голосе. Она вспомнила все плохое, что успела натворить в своей жизни. — Я уже и так наказана за свои ошибки, а теперь мне приходится расплачиваться за неблагоразумие матери. Разве это справедливо?

— Нет, это несправедливо, — слабым голосом проговорил Магнус. — Как бы мне хотелось все исправить. Вряд ли тебе станет от этого легче, но я тоже тяжело расплачиваюсь за свои прошлые ошибки. Я не уверен в том, что ты моя дочь. Я чувствую, что это так, но знать и чувствовать — это ведь не одно и то же? Но если ты на самом деле моя дочь, тогда вместе с тобой я потеряю и сына, когда расскажу ему обо всем.

Эти слова вернули Мэл к реальности. Внезапно Магнус побледнел и осунулся. Она и не думала, что он захочет рассказать обо всем кому-то из своих детей.

— Магнус, вы должны мне пообещать, что ничего не скажете своим детям. — Мэл с силой сжала его руки. — Я не вынесу этого. Пусть все останется между нами.

— О Мэл, — вздохнул Магнус. — От кого ты унаследовала такое доброе сердце?

Камелия посмотрела на часы. Была уже половина шестого. Она еще так много хотела узнать, поговорить о Джеке Истоне и сэре Маелзе. Но она видела, что Магнус устал, а ее ждала работа.

— Мне пора идти, — сказала Камелия тихо, взяв поднос. — Почему бы вам не вздремнуть? Позже я принесу вам ужин, и мы с вами договорим.

— Скажи мне еще одно, пока ты не ушла. Бонни была хорошей матерью? Я имею в виду то время, когда она не пила?