Ла Элиза - Ана Шерри

Кристиан».

Эти слова вызывали слезы, но Элиза сдерживалась, а они против воли скатывались по ее щекам. Она снова прочитала письмо и представила, как Кристиан пишет его в комнате, освещенной лишь настольной лампой… Вот он уже запечатывает конверт… И слезы опять навернулись на глаза девушки.

Боже, как мило! Письмо! Подарок… ее имя! И ее рисунок на этикетке выглядел сногсшибательно. И главная изюминка в чудесной и удивительной этикетке – остров, где очутились двое. Мужчина и женщина.

– Приехали, – произнес водитель, чем вывел Элизу из задумчивости.

Сердце застучало чаще, она посмотрела на высокую ограду и замерла.

Хоть бы эти полгода ничего не изменили в жизни Кристиана! Она, наверное, приехала слишком поздно, но именно столько времени понадобилось, чтобы осознать то, что дороже всего. И это не искусство. Без Кристиана свет превратился в тьму, а краски засохли. Она больше не нарисовала ни одной картины, потому что вдохновение ее покинуло.

Но сейчас она приехала по иному поводу. Вдохновение – лишь предлог, дополнение к кое-чему важному.

Элизабет вышла из машины и коснулась резной ручки на двери калитки. Та открылась, впуская Элизу туда, откуда она убежала в прошлом – прямо к особняку Кристиана Фернандеса. Он дома, его машина стоит рядом с трактором, который вызвал у Элизы теплую улыбку.

Она поймала себя на мысли, что согласна прокатиться на нем. Может, даже научится им управлять.

Дорожка к дому была выложена серым камнем. Элиза ступала уверенно, но сердце билось сильнее с каждым шагом. Оказавшись у двери, она перевела дыхание и нажала на звонок.

Дверь открылась не сразу, возможно, прошло несколько секунд, но казалось, что минуты. В дверном проеме показалась Гунари с приветливой улыбкой и понимающим взглядом, мол, она давно ждала Элизу.

– Знаю, я поздно… – начала оправдываться девушка, имея в виду, что уже вечер, но цыганка поняла все по-своему.

– Для настоящих чувств поздно никогда не бывает. Настоящая любовь ждет столько, сколько положено, и не требует других доказательств.

Она распахнула дверь, и Элиза зашла. Она здесь никогда не была, но все почему-то показалось ей знакомым и родным. Может, все дело в запахе Кристиана…

– Он в гостиной. Не переживай, но дам совет – не тратьте зря ни минуты, жизнь – одна, годы уходят, и их не вернуть. – И Гунари удалилась, оставив Элизу в одиночестве.

А ведь цыганка права.

Элизабет пересекла светлый холл с высоченным потолком. У девушки перехватило дыхание. Вот и широкая лестница с начищенными до блеска перилами, она уходила наверх и разветвлялась. Интерьер и близко не напоминал строгий английский стиль. Но и на испанский он не был похож: ведь семья Элизабет снимала дом в Аликанте, и он оказался очень аскетичен. А тут… ощущаешь себя королевой. Или арабской принцессой.

Все встало на свои места: Кристиан родился в Дубае, от брака испанца и англичанки, а значит, перемешал в себе столько крови, что и сам запутался. Он менял города, страны… и осел в Аликанте. Или ему нравилась мешанина стилей как память о родителях и своем происхождении. Это уникально, Элиза еще ни разу не встречала столь многогранного человека.

– Элизабет.

Она вздрогнула, хотя ее имя Кристиан произнес с теплотой в голосе. А еще немножко с удивлением. Похоже, он ее ждал.

Элиза повернулась к нему, встречаясь с изумрудными глазами, которые полгода смотрели на нее, но лишь с мольберта. Она видела их перед сном и утром, когда просыпалась. И теперь не верится, что все происходит наяву. Почему ее собственные глаза опять наполняются слезами? Разве она сейчас читает его письмо? Нет. Она просто смотрит на него, а хочется разреветься и обнять. Боже правый! Кажется, теперь слеза скатилась по щеке, пришлось зажмуриться, чтобы не видеть, а чувствовать, как пальцы Кристиана нежно стерли слезинку. Но на ее место пришла другая, а потом они просто хлынули потоком.

И он уже не стирал ее слезы, а привлек к себе, прижал к груди, целуя и что-то шепча на непонятном ей языке.

– Кристиан…

– Я знал, что ты придешь, – ответил он по-английски. – Я тебя ждал, каждый день мысленно с тобой разговаривал, звал тебя…

Услышав такое, Элизабет снова разрыдалась. Она улавливала его мысли все это время, потому что думала о Кристиане постоянно. Странно, но ей стал интересен даже виноград. Она переживала за эту чертову плантацию!

– Я… – Элизабет открыла глаза и отступила на шаг назад, чтобы посмотреть на Кристиана.

Сколько раз она произносила это, стоя перед мольбертом? Каждый день! Теперь она видит его – живого.

– Я люблю тебя. Я бы хотела извиниться и забрать свои слова по поводу брака обратно… если можно.

Кристиан скрыл волнение, хотя он с трудом подавлял в себе желание накинуться на эту девушку. Он бы схватил ее и утащил в спальню, в свое логово, как пещерный человек.

Но захотелось выслушать ее признание в любви. Пусть Элизабет говорит и говорит долго-долго.

– Даже не знаю, – наконец произнес он, – придется тебе искупить свою вину.

Он явно издевался. Об этом свидетельствовали его улыбка и нежные объятия, в которые он снова заключил Элизу. И сквозь слезы она засмеялась в ответ.

– Мне нужен работник, Диего женился и покинул меня.

– У тебя куча цыган… – Элиза уткнулась ему в грудь, вдыхая родной запах.

– Ты была права насчет рабовладельца, но с этим покончено, я освободил цыган.

Его пальцы гладили и взлохмачивали ее волосы. Элизе хотелось застонать.

– Я готова срывать чертов виноград, – прошептала она, смежив веки. – Могу перебирать его и даже давить ногами. В общем, я срезала маникюр.

Она продемонстрировала ему свои пальцы, и Кристиан расхохотался, подхватывая ее на руки.

– Глупая! Моя жена никогда не будет работать на плантации. Знаешь, почему?

– Почему?

– Великие художники должны работать лишь в своих мастерских.

Крис нес ее в спальню. Завтра утром покажет ей мастерскую, которую он готовил к ее приезду. И дело не в предсказании Гунари, а в том, что сердце всегда будет ждать и надеяться на лучшее. В глубине души Кристиан знал, что Элиза вернется. А цыганка… она просто озвучивала его мысли.

И он не сомневался, что через девять месяцев станет заходить из спальни в детскую, где Элизабет будет держать на руках их дочь.

Это красивая картина, самая необыкновенная после водопада – его жена и дочь в лунном свете.

– Я люблю тебя, Элизабет.

Кристиан держал Элизу за руку, желая быстрее показать ей свой свадебный подарок. Они поженились сегодня, час назад, сразу поднялись на борт новой яхты и отправились к тому самому острову, который так много значил в их жизни. Теперь молодожены бежали по теплому песку, смеясь и держась за руки.