Хэлло, дорогая - Снежинская

не прекращая. Он украдкой поглядел на часы, когда они дошли до побережья. От школы до него было идти три квартала, и когда показалась свинцово-серая полоса Атлантики, было уже начало седьмого.

— Видишь маяк? — вдруг спросила Хейли, запахнув свою тоненькую куртку и словно невзначай прижавшись к плечу Хэла. — Он сейчас совсем заброшен.

Хэл что-то неразборчиво промычал. Он смотрел на маяк, но видел его очень смутно. Всё, что его беспокоило — девушка, которая так доверчиво льнула к нему.

— Мне всегда было интересно поглядеть на берег и океан с высоты. — сказала Хейли и пошла по песку к маяку, выстроенному на каменном берегу, в отдалении от основной береговой линии. — Хочешь со мной?

— Я… — Хэл запнулся и пожал плечами. — Не знаю даже. Может, не стоит, раз уж он и впрямь заброшен. Мало ли…

— Но ведь ты будешь со мной, — и Хейли улыбнулась. — Чего мне бояться?

Ей пришлось вернуться к нему и подойти так близко, что Хэл чувствовал всё тот же цветочный запах от волос и кожи, что тогда, в автобусе после экскурсии. Хэлу показалось, что время остановилось. Он читал об этом в книжках и смотрел в кино, а потом неожиданно испытал это на себе: да, оно и впрямь замерло, как и весь мир вокруг, когда Хейли Фостер поднялась на мысочки, взявшись за воротник его школьной рубашки, и притянула к себе, чтобы поцеловать в губы.

После этого Хэл был готов пойти за ней в ад.

4

Они поднялись по ступенькам, по винтовой лестнице, ведущей на самый верх маяка. Выше была только башня с источником света. Некогда белоснежные, алебастровые стены были теперь покрыты уродливыми пятнами; когда-то маяк светил на десять морских миль, теперь был заброшен. В галерее, над балконом, всё было завалено каким-то хламом. Большие деревянные паллетты стояли у стен; с потолка,

с крюков, свисало рваное полотнище, отделяя галерею от винтовой лестницы. Определённо, здесь часто ночевали бездомные. Вон их тюфяки, валялись на полу в клубах пыли и крупицах песка, нанесённого ветром. Весеннее море горчило на вкус, воздух был солон. Сняв куртку с Хэла, Хейли забралась под его рубашку руками и, лаская шею поцелуями, заставила привалиться спиной к стене у окна. Она не была раздета — только расстегнула тоненькое пальто, но скользила руками по медленно обнажавшемуся торсу, покрытому удивительно ровным после долгих холодов загаром. Хэл пытался неуклюже раздеть и её тоже, но она выскальзывала из его рук, посмеивалась, цеплялась за ремень его брюк, за талию и плечи. Если бы Хэл был повнимательнее, он бы всё быстро понял. Он не знал, как так вышло, что Хейли позвала его посмотреть на вид на побережье, а в итоге они начали целоваться так, что он скоро лишился куртки и рубашки. Кожу жгло холодом, изо рта клубился пар. Хэл был молод, но тело имел несравнимо более взрослое, чем многие парни в его возрасте. Это тело нуждалось в совершенно взрослой разрядке, которую его мягкий, податливый, послушный ум пока не мог подсказать. Он был ведомым и неопытным, и поддавался любой ласке Хейли, что бы она ни сделала — и совсем пропал, когда она сунула узкую ладонь вдоль живота ниже, под полоску брюк, и усмехнулась, нащупав вставший член:

— Ты меня хочешь, верно же?

Он хотел, очень. Но ещё более важным было для него другое. Пока этого не случилось, Хэл обнял её, неразборчиво шепнул:

— Я давно люблю тебя, Хейли.

Эти слова было так сложно произнести, но он торопился сделать это. Его бросило в жар, он покраснел до корней волос, посмотрел на девушку. Она уже расстегнула его брюки и вынула член, совсем не обращая внимания на то, что Хэл и сам застыл, пристально глядя ей в лицо.

Но она не отвечала, и он всерьёз напрягся. Тогда Хейли погладила его плечи и ласково сказала:

— Повтори мне это ещё разок. Я хочу услышать это снова.

Он ощутил себя почти дураком. Он осмелел недостаточно, чтобы говорить это ей опять и опять. Стоял здесь, в спущенных штанах, обнимая самую красивую девушку в мире. Это всё было неправильно. Хэл помотал головой и смутился:

— Хейли, я… можно я оденусь…

— Погоди, — она улыбнулась ему и быстро поцеловала в грудь. — Что не так? Всё в порядке?

Он ждал этого момента, но чувствовал: нет, не в порядке. Что бы сказала его мать, если бы узнала, что Хейли сама раздела его? Таких девушек, как она, мама считает шлюхами. Хэл опустил глаза. Ему было стыдно, что он даже вскользь подумал так про Хейли. Покраснев и смутившись, он повторил то, что она хотела:

— Я правда люблю тебя.

Тогда она рассмеялась.

Смех разлился под высоким куполом старого маяка, прокатился в солёном воздухе. Хейли продолжала небрежно ласкать Хэла, словно получила в руки новенькую, интересную игрушку — но ему уже стало не по себе.

Что-то внутри Хэла дрогнуло. Заставило остановиться. Он отвлёкся от чудесного лица Хейли и посмотрел внимательнее ей за спину.

Тогда он и увидел то, что не замечал до этого. Там, за плотной тканью, было лицо Марты Кэллоуэй, подруги Хейли, и Никки Мейхем, и Кортни Стерлинг. Эти девушки притаились на лестнице и теперь прыснули со смеху, поняв, что прятаться уже бессмысленно. Расхохоталась в голос и Хейли.

— Чёрт, — проронил Хэл, пытаясь быстро натянуть брюки.

Он растерянно смотрел на Хейли, до конца не понимая, что происходит. Она продолжала смеяться.

— Бог мой! — сказала одна из них. — У него и вправду большой.

— Мог бы быть побольше, учитывая, что он и сам здоровяк, — фыркнула другая. — Эй, Хейли, детка! Он тебе понравился?

— Я не поняла, — с удовольствием ответила Хейли. — Но могу дать шанс кому-нибудь из вас. Как думаешь, Хэл? Дадим им шанс?

Хэл отшатнулся в сторону и споткнулся о пыльную, старую балку. Он растянулся на грязном полу, вызвав новый приступ смеха.

Они смеялись над ним. Собрались здесь и видели, что он почти занялся любовью с Хейли. Вернее… что она раздела его и сделала из него круглого идиота. Чёрт возьми!

Он резко взглянул Хейли в лицо. Обиднее было не то, что разделся: он признался ей в том, что чувствует, а в ответ — вот это. Хэл рывком встал. Хейли всё ещё смеялась.

— Куда ты, Оуэн? — спросила Хейли. — Не забудь подобрать штанишки.

— Хейли… — пробормотал он, пытаясь сладить с ремнём и нормально застегнуться. — Я, послушай… Хейли, зачем они здесь?

— Затем, что ты меня достал, сладкий.

Хэла затошнило.

— Ты меня достал. Ты