Наблюдатель - Дэвид Эллис

Профессор засунул в рот сигарету и прикурил ее. Он выпустил дым и уставился в потолок.

— Трахаться с сестрой своей жены, — сказал он, выдыхая дым.

«Чьей сестрой?»

— Вы говорите о сестре Наталии?

— О Мие Лейк. — Легкая улыбка тронула губы профессора. — Матери Гвендолин.

— Гарланд спал с Мией Лейк?

Олбани кивнул.

— Я уверен, когда Кэсси говорила об отцовстве, она имела в виду Гвендолин.

Макдермотт откинулся на спинку стула.

— Гарланд — отец Гвендолин Лейк?

Казалось, Олбани остался удовлетворен своим признанием.

— Вероятно, когда Наталия ждала ребенка и не могла удовлетворять его сексуальные желания, он обратил внимание на ее сестру. — Олбани пожал плечами. — Если не верите мне, спросите у Гвендолин. Можете сделать экспертизу.

Макдермотт посмотрел на Столетти.

— Вы представляете, — продолжал Олбани, — как человек, женатый на наследнице огромного состояния, которая заключила с ним драконовский брачный контракт, не хотел, чтобы эта информация стала известна? Кэсси явно не рассчитывала, что ее отец сделает публичное заявление.

Макдермотт понимал, что это шокирующее открытие. Он вспомнил о драке в доме Гвендолин незадолго до экзаменов. После нее Кэсси убежала из дому.

— Секунду. — Макдермотт положил руку на стол. — Вам рассказала об этом Кэсси?

— Разумеется. А как еще я мог узнать? Гвендолин открыла все Кэсси, а Кэсси — мне. Гвендолин была та еще штучка. Она ненавидела Кэсси. И хотела хоть чем-нибудь досадить ей.

— А кто еще знал об этом? Кэсси сообщила вам. Кому еще?

— Вас интересует, знала ли об этом Элли? — Олбани на мгновение замолчал и затянулся сигаретой. — Вряд ли. Но не могу утверждать наверняка.

«Нет, — возразил про себя Макдермотт, — я думал не об Элли. Я думаю о Гарланде Бентли». Возможно, тогда Кэсси разговаривала по телефону с Гарландом. «Ты — чертов отец». Вероятно, во время разговора, который случайно подслушал Брэндон Митчем, Кэсси имела в виду не свою беременность. Она говорила со своим отцом о Гвендолин.

«Ты — чертов отец».

Поэтому она и была так подавлена. Девушка получила тройной удар: у ее отца оказалась еще одна дочь, которую Кэсси всегда воспринимала как кузину; она узнала, что отец снова загулял, на этот раз с ее лучшей подругой Элли Данцингер; она поняла, что беременна.

В таких обстоятельствах любой сойдет с ума. А источник почти всех ее бед — один человек: Гарланд Бентли.

И возможно, проникновение в кабинет лечащего врача Кэсси не имело прямого отношения к ней. Все дело в Гвендолин. Ну конечно. Вероятно, она лечилась у тех же врачей, что и Кэсси. Почему бы нет? И не исключено, что она сдала кровь и прошла первый этап в тесте на отцовство.

— Кэсси рассказывала вам такие подробности, какими не стала делиться даже с Элли, — подхватила Столетти. — Вероятно, вы были очень близки.

Олбани грустно улыбнулся.

— Вы очень изобретательны в своих вопросах, детектив Столетти. Хотите хитростью выудить у меня признание в том, что у нас с Кэсси был роман? Не стоит так утруждаться. Ей уже исполнилось девятнадцать лет, и вы прекрасно знаете об этом. Я не нарушал закон. Она была умной, красивой и очень энергичной девушкой, и я до сих пор скучаю по ней. Но даже если она и оказалась беременной, мне она ничего не говорила.

Макдермотт кивнул в сторону лежащего на столе письма:

— Когда вы получили это?

Олбани указал на записку свободной рукой, в которой держал сигарету:

— Письмо принес мне человек с фотографии. Тогда я видел его в первый и в последний раз.

— Лео Козловски.

— Я не знаю его имени. И никогда не знал. Он даже не отдал мне записку. Просто зашел ко мне в кабинет и показал, чтобы я смог прочитать содержание. Я должен был ответить ему сразу же.

— А когда это случилось? Когда он доставил вам письмо? — спросил Макдермотт.

— Я… я не помню, в какой день недели. Кажется, выходной. Это случилось через несколько дней после того, как нашли тела. — Он махнул свободной рукой. — Тот человек просто вломился ко мне в кабинет, сунул под нос записку и сказал, что хочет получить ответ. Я сказал ему: «Да».

— И не сочли нужным обратиться в полицию? — недовольно поинтересовался Макдермотт.

— Нет. Все уже знали, что девушек убил Терри Бургос… — Олбани стряхнул пепел в черную пепельницу. — Не буду скрывать, я поступил так в целях самосохранения. Но если бы я знал, что это имело какое-то отношение к этим преступлениям, то непременно сообщил бы в полицию. Терри сразу признался во всем. Зачем мне нужно было раскрывать не имеющие отношения к делу болезненные секреты обо мне и других людях?

Макдермотт развел руками и продолжал слушать.

— Я никоим образом не замешан в убийствах Кэсси и Элли. — Олбани застучал пальцем по столу. — Кэсси была мне особенно дорога. Одно лишь предположение, что я мог причинить ей вред, кажется мне оскорбительным.

— Поверьте, это не самое страшное предположение, которое мы могли высказать, профессор. — Макдермотт поднялся. — Постарайтесь в ближайшее время вести себя осмотрительно и без необходимости не покидать город.

К тому времени, когда я вернулся в свой кабинет, Бетти уже отыскала папку с письмами, которые приходили в офис окружного прокурора, пока я вел дело Бургоса. Каждое письмо хранилось в отдельном файле, где была проставлена дата получения. Эта мера предосторожности, однако, не оправдала себя. После того как Бургоса казнили, а дело официально закрыли, все, кто работал над ним, разобрали себе сувениры на память, и я взял письма. Я вынашивал идею написать книгу, и некоторые письма представляли для меня особую ценность.

Но теперь я вспомнил, что одно послание отличалось от остальных. Там не было угроз, обещавших адские муки в духе Ветхого Завета, а речь шла о морали. Но это была не цитата из Библии, а… полнейший абсурд. Тогда оно показалось мне очень странным. Как и те записки, которые я получал сейчас.

Я перелистывал файлы, закрепленные в папке с тремя кольцами. В каждом файле хранилось по одному письму.

— Вы можете сказать, когда было доставлено это письмо? — спросил я у Бетти.

Но она даже не поняла, о чем я говорю. Я продолжил листать… Вот оно, наконец-то:

Деяния еретиков легко остановить, совсем другое, если любишь ад. Нужно одно хотение обратить решающим ответом. Шуты обожают мудрить. Но если начнешь убивать, жизнь навсегда остановит. Его щедрость еще окажется лучше божественного ореола. Новое идет.

Я тут же выписал первые буквы:

Д-Е-Л-О-С-Д-Е-Л-А-Н-О-Х-О-Р-О-Ш-О-М-Н-Е-Н-У-Ж-Н-О-Е-Щ-Е-О-Л-Б-А-Н-И

ДЕЛО СДЕЛАНО ХОРОШО. МНЕ НУЖНО ЕЩЕ. ОЛБАНИ