Нет причин умирать - Хилари Боннер

– Карен, – начал он с улыбкой, – какой неожиданный прият…

– Для вас – детектив Медоуз, – выпалила она. – Я здесь, чтобы официально допросить вас по поводу серии подозрительных смертей солдат в вашем полку.

– А. Только я боюсь, что вы опоздали.

– Что? – Карен чуть было не сорвала голос.

– Да. Как только мне стало известно о начале полицейского расследования, я понял, что мне придется давать показания. Так что я посоветовался с начальством и дал показания по всей форме двум офицерам из Центрального управления, которые приехали сюда сегодня рано утром. Очевидно, в министерстве обороны начали беспокоиться, обратив внимание на количество самоубийств на некоторых армейских базах, и началось расследование, которое рассмотрит проблему в масштабе всей страны. Поэтому эти парни тоже включились в дело. Как я и говорил вам, детектив, мы очень серьезно относимся к благополучию наших солдат. Без сомнения, мои показания дойдут и до вас в свой срок. Мне сказали, больше от меня ничего не требуется.

Не сомневаюсь, подумала Карен. Она никогда ничего не слышала о расследовании, о котором только что говорил Паркер-Браун, и подозревала, что оно было состряпано за последние двадцать четыре часа, если вообще когда-либо существовало.

Вслух же она сказала:

– Понимаю. Но тем не менее, полковник, я старший офицер, возглавляю расследование здесь в Девоне, а потому, боюсь, вам придется снова дать показания прямо сейчас, мне и констеблю Тернеру, и ответить на некоторые дополнительные вопросы, которые у нас, возможно, возникнут. Так что, может быть, вы все-таки пригласите нас войти?

Паркер-Браун не сдвинулся ни на миллиметр. И как всегда, по его выражению лица ничего нельзя было прочесть.

– Очень жаль, детектив. Но мое начальство в министерстве обороны приказало мне не отвечать более ни на какие вопросы полиции. Кажется, я уже выполнил все свои обязанности.

– Боюсь, что я с этим не согласна, полковник, и я вынуждена настаивать. – Карен очень старалась, чтобы ее голос звучал спокойно. Она была просто в бешенстве.

– О, вы собираетесь арестовать меня, детектив?

Паркер-Браун был таким спокойным, что Карен хотелось ударить его.

– Нет. Пока еще нет.

– В таком случае, детектив, я не сомневаюсь, что вы поймете меня, если я предпочту выполнить приказ своего начальства.

Несколько секунд Карен пристально смотрела на него. Если бы она знала, что это сойдет ей с рук, она бы точно ударила его. Она попала в ловушку и понимала это. Жестом приказав Тернеру следовать за ней, она развернулась и пошла прочь от дома.

– Только не думайте, что на этом все закончится, – сказала Карен через плечо, как ей показалось, довольно неубедительно. – Мы еще вернемся.

– Буду ждать с нетерпением, – ответил он.

Он явно насмехался над ней, а в голосе было столько надменности, подумала Карен.

Для нее это было уже слишком.

Когда Тернер сел в их машину, Карен вернулась к Паркеру-Брауну, который так и стоял в дверях своего дома.

– Я встретила твою жену, – тихо сказала она.

– А, – сказал он.

Она ждала, когда он скажет что-нибудь еще. Он молчал.

– Почему? – спросила она.

Он сразу понял, что она имела в виду.

– Я думал, ты не захочешь иметь со мной дела, если будешь знать, что я женат.

Он, конечно, и понятия не имел, сколько иронии было для нее в этих словах. Она не знала этого и о Филе Купере. К сожалению, она не всегда вычеркивала женатых мужчин из своих планов. А вот прирожденных лжецов всегда.

– Ты просто сволочь во всех отношениях, – сказал она. Глаза ее светились от злобы. – Я тебя достану, обещаю тебе это.

Он ничего не ответил. Но ей показалось, что в этих странно женоподобных карих глазах мелькнула крохотная искорка беспокойства. В случае Паркера-Брауна это было достижением.

Келли так и просидел в кресле у окна остаток дня и всю ночь, снова и снова прокручивая случившееся в голове.

Общее число неожиданных смертей в Хэнгридже – шесть человек: Тревор Парсонс, Джослин Слейд, Крейг Фостер, Джеймс Гейтс, Алан Коннелли и Роберт Морган.

Смерть Парсонса, кажется, действительно могла оказаться самоубийством. Джослин Слейд и Крейг Фостер, по словам Ника, были убиты жестоким и загадочным ирландцем. Смерть Джеймса Гейтса все еще оставалась неясной, хотя Келли был почти уверен, что его тоже убили, возможно, по приказу Паркера-Брауна. Коннелли, скорее всего, был отправлен на тот свет Паркером-Брауном и ирландцем. А молчание Ника в ответ на отцовское обвинение в убийстве Моргана склоняло Келли к мысли, что это последнее убийство совершил его сын.

От этих мыслей голова была готова взорваться. Келли было плохо. Он сидел, уставившись в пустоту, отчаянно пытаясь привести свои мысли в порядок. Телефон звонил еще несколько раз, но Келли продолжал его игнорировать.

Ночью ему не удалось нормально выспаться. Лишь урывками впадал он в тревожный сон.

Утром, чувствуя себя по-прежнему отвратительно, он решил все-таки проверить свой автоответчик, хотя и сомневался, что ответит на оставленные сообщения.

Несколько было от Маргарет Слейд:

«Джон, дело сдвинулось с мертвой точки. Мы тоже планируем внести наш вклад, постараться сделать так, чтобы дело не замели под ковер. Мы собираемся обратиться в парламент в конце недели – хотим предать это гласности. Мы хотим объявить, что требуем публичного расследования. Газетам уже известно, что что-то происходит. Ведь пошли слухи, не так ли? Нил Коннелли уже явно рассказал местному репортеру в Шотландии – теперь он, мол, считает, что его сына убили и что, возможно, это не единственная жертва. Со мной уже пытались связаться „Гардиан", „Сан", „Мейл", „Миррор", но я пока что дала отпор, потому что я хочу знать, что вы собираетесь делать. Пожалуйста, перезвоните мне».

«Джон, где вы? Мне кажется, что нет такой газеты в нашей стране, которая мне не звонила. Джон, наверное, самое время действовать».

«Джон. Пожалуйста, позвоните мне».

«Джон, если сегодня вечером вы не позвоните, мне придется попытаться уладить все самой. Я собираюсь начинать давать интервью».

Келли тупо уставился на телефон. Он знал, что ему надо перезвонить Маргарет Слейд. Она не заслужила того, чтобы ее так неожиданно бросили. Но он чувствовал, что просто не может этого сделать. Он не может рассказать ей о том, что узнал. Пока не может. Но что самое худшее – у него было ужасное чувство, что, пока он не сделает что-нибудь, пока не расскажет Карен Медоуз все, что Ник рассказал ему, пока не продаст собственного сына, – правда никогда не выйдет наружу, даже если семьи действительно добьются публичного расследования.

На его телефоне также было несколько сообщений от Карен Медоуз: «Я надеюсь, что ты дома, Келли. Мне доложили, что ты исчезал. Пожалуйста, подойди к телефону. Ты мне все еще нужен в этом деле. Ты и представить себе не можешь, какую стену воздвигнула армия, чтобы помешать нам добраться до правды. Одно я могу сказать тебе точно: наше расследование – это только начало».