Бесконечная империя: Россия в поисках себя - Владислав Иноземцев

Наконец, миф о величии страны нашел свое концентрированное выражение в поведении элит, которые во все большей степени действуют как окружение монарха, а не демократически избранное правительство. Умножение бюрократии, огромное увеличение ее доходов, произвольно принимаемые финансовые решения, бессмысленная помпезность и многое иное, что характеризует сегодня российскую элиту, также может рассматриваться в контексте болезненного желания убедить саму себя в том, что Россия действительно «встала с колен» и может на равных разговаривать с другими великими державами, не «заморачиваясь» «оставленными в тылу» проблемами.

Между тем в последнее время этот тип имперской мифологии начинает терять свое влияние на массы. Да, 66 % россиян уверены, что их стране угрожают враги (а 23 % полагают, что Россия окружена ими «со всех сторон»)[972], более половины считают реальной агрессию против России с применением ядерного оружия[973], а 36 % при этом убеждены, что российская армия — самая эффективная и боеспособная в мире[974], но нарастающие экономические проблемы порождают все бóльшие сомнения в том, насколько реально нынешнее «величие» страны и ее способность успешно противостоять существующим вызовам. В 2020 г. в одной из самых мощных в военном отношении держав мира минимальная зарплата составляет в эквиваленте $6,7 в день (12 130 рублей/месяц), а минимальная пенсия — $5,1 в день(9311 рублей/месяц)[975], — в то время как руководители госкомпаний в 2016–2017 гг. официально зарабатывали по $40–50 тыс. ежедневно[976], а у «простых полковников» силовых структур изымались суммы в $160–190 млн наличными[977]. Чем дольше экономика страны не развивается, тем меньше величие идентифицируется населением с противостоянием остальному миру и непомерными богатствами элиты и тем более необходимой становится альтернативная мифология, которая могла бы верифицироваться в куда меньшей мере.

В такой ситуации на первое место выходит новая мифология, обосновывающая величие России не ее реальными или воображаемыми достижениями в настоящем, а ее победами в прошлом. Представление 1990-х гг. как эпохи проблем и катастроф быстро привело к обесценению Дня России в путинской мифологической системе и породило потребность в новом празднике, отмечающемся в связи с успехами борьбы с поляками, — похоже, самым нелюбимым В. Путиным из российских соседей[978]. На протяжении нескольких лет делались попытки закрепить эту памятную дату в российском календаре и в сознании россиян, но полного успеха достичь так и не удалось — поэтому с конца 2000-х гг. акцент был сделан на День Победы и сопутствующую ему военно-патриотическую проблематику. Власть приватизировала народную скорбь и память[979]; породила десятки частных мифов о подвигах в годы войны; сделала георгиевскую ленту чуть ли не общегосударственным символом[980] — и на фоне войны с Украиной дошла до того, что люди стали называть во многом кощунственным словом «победобесие»[981]. Мифология истории, сводящаяся к героизации военных побед, имела два следствия: с одной стороны, она легитимизировала проблемы и лишения, призывая население не пасовать перед нарастающими сложностями (и потому не быть излишне требовательным к властям); с другой стороны, она способствовала заметной концентрации внимания на роли личности (вождя) — что оборачивалось, например, реабилитацией И. Сталина и сталинизма[982], но при этом выступало и прочным моральным основанием для вынесения вотума доверия нынешним лидерам («главнокомандующих в воюющей стране не меняют»[983]).

Это направление отечественной мифологии сейчас находится на подъеме, однако при ближайшем рассмотрении и оно является временной мерой, способной поддерживать веру россиян в идеальный характер своей страны и ее политической системы, — причем сразу по нескольким причинам. Во-первых, российская история веками использовалась не только для возвеличения облика страны, но и для дискредитации ее периодов, ассоцировавшихся с теми или иными правителями. Н. Хрущев и М. Горбачев нанесли масштабные удары по сталинскому культу; альтернативные описания событий начала Великой Отечественной войны распространены достаточно широко[984], а переписывание истории ведется в последнее время слишком топорно, чтобы можно было надеяться на то, что через какое-то короткое время Россия в очередной раз не окажется страной с непредсказуемым прошлым.