Маргарет Тэтчер - Жан Луи Тьерио

Разумеется, Кит Джозеф начал с того, что отправил к их химерам и охотничьим сворам тех джентльменов-корпоративистов, которые руководили крупными государственными компаниями и предприятиями. «Патроны» таких компаний, как «Бритиш рейл» — сэр Питер Пакрек, «Бритиш стил» — сэр Чарлз Вилен, Национального управления угольной промышленности — сэр Дерек Эзра не сумели противостоять буре. Они были заменены менеджерами, пришедшими из частного сектора, из ассоциированных частных банков, таких как «Лазард брадерз»; их переманили огромными деньгами, посулив платить так, будто сами они из чистого золота.

«Бритиш стил» стал первым из главных национальных конгломератов, на которые собирался «напасть» Кит Джозеф. За пять предыдущих лет в него было вложено пять миллиардов фунтов. В первом полугодии 1979 года потери «Бритиш стил» уже составили пять миллионов фунтов, и еженедельно они увеличивались на семь миллионов фунтов к концу года. Министр поставил перед менеджерами весьма амбициозную задачу: привести предприятие в состояние равновесия к концу 1980 года. Этого возможно было достичь только ценой больших жертв. Одна тонна стали, произведенная «Бритиш стил», требовала почти вдвое больше рабочего времени, чем та же тонна, произведенная на заводах континентальной Европы. Единственным решением было применение драконовских мер, а именно резкое сокращение штата предприятия. 10 декабря 1979 года Совет управляющих (директоров) «Бритиш стил» проголосовал за сокращение пятидесяти двух тысяч работников, более всего в районах Корби Шоттон и Порт-Тальбот. Это была почти треть штата, поскольку штат «Бритиш стил» тогда составлял около 176 тысяч человек.

Как это ни парадоксально, в то время как опасности более всего подвергались именно рабочие места и когда забастовки могли только усугубить ситуацию и усложнить процесс терапии, деятели из профсоюза металлургов решили вступить в борьбу за повышение заработной платы. Они требовали совершенно нереального повышения — на 20 процентов, хотя производительность труда на заводах «Бритиш стил» была самой низкой в Европе. Маргарет Тэтчер посоветовала Киту Джозефу не уступать и предоставила право новому президенту «Бритиш стил», Йену Макгрегору, право вести переговоры. 2 января было принято решение о начале забастовки. Правительство не противилось ее проведению. Когда Каллаген резко обрушился на премьер-министра с упреками, что «она спокойно сидит, когда страна находится на грани паралича», Маргарет ответила, что «металлурги сами уничтожают свои рабочие места» и что «размеры отрасли промышленности определяются тем, что можно продать, качествами и характеристиками ее продукта». Она добавила, что «возмутительно и оскорбительно видеть, как множество людей, которые могли бы быть лучшими производителями стали в мире, не желают воспользоваться удобным случаем, а устраивают забастовку, чтобы потребовать еще больше денег от налогоплательщика». Маргарет чувствовала себя тем более спокойно, что забастовки солидарности не начались. Рабочие и служащие стали всерьез опасаться за свои рабочие места. Они предпочитали получать не слишком много, пусть даже мало, чем не получать ничего. «Зима недовольства» отчасти повернула общественное мнение в обратную сторону. Министр промышленности и торговли подтвердил, что, несмотря на несколько пикетов яростных забастовщиков и пожар на одном из складов, частные предприятия металлургической промышленности смогут продержаться много недель на имеющихся запасах. Значит, сходить с ума от страха не было причин. Забастовка завершилась в апреле, так и не достигнув поставленной цели: блокировать страну. Наемные рабочие добились значительного повышения заработной платы (на 15 процентов), но эта прибавка будет быстро съедена инфляцией. Более того, они, являясь заложниками своих старых корпоративистских рефлексов, еще больше сосредоточились на размерах зарплат тех, кто останется, чем на судьбах тех, кто будет уволен по сокращению. Безработные не собирались этого забывать. В каком-то смысле это была первая победа Маргарет: в стане врага начались разногласия, а она получила возможность проводить настоящую политику повышения производительности труда в промышленности.

Два года спустя, имея только 88 тысяч наемных рабочих, «Бритиш стил» начала приносить прибыль. Пять лет спустя корпорация была успешно приватизирована. Освободившись от обязательств участвовать в разрешении социальных конфликтов и находясь на гребне волны беспокойства, захлестывавшей страну, правительство приступило к эффективному реформированию промышленности. «Бритиш стил» стала первым символом этого процесса, символом своеобразной культурной революции.

Правда, реформировать другие предприятия было гораздо труднее, к примеру «Бритиш лейланд» («БЛ»), Ситуация там была столь же катастрофична, как и на «Бритиш стил». Производительность труда там составляла всего две трети от европейского уровня. Из-за отсутствия новых моделей доля продаж продукции «БЛ» на рынке новых автомобилей упала с 33 процентов в 1974-м до 16 процентов в 1980 году. Государственные субсидии в 1979 году составили более 50 миллионов фунтов и должны были составить около 225 миллионов с целью финансирования создания новых моделей. В самом начале Маргарет хотела, чтобы компания «БЛ» была распродана по частям, по крайней мере самые рентабельные предприятия, такие как «Ровер», а все остальные, если их продать не удастся, — закрыть. Но президент «БЛ», динамичный и талантливый Майкл Эдвардс, предпринял настоящую осаду министерств. Не нужно было без устали сновать по Уайтхоллу, чтобы каждый понял, сколь велик риск: 150 тысяч рабочих мест должны быть упразднены, примерно столько же у субподрядчиков, да еще оставался дефицит торгового баланса в сумме более 2,2 миллиарда фунтов. Естественно, профсоюзы принялись грозить крупными неприятностями и требовать увеличения заработной платы. К тому же в компании разразился громкий социальный конфликт: профсоюзы потребовали восстановления в должности Дерека Робинсона по прозвищу «Красный Рокко», который устроил акт саботажа в мастерской в Лонгбридже. Весь 1980 год Маргарет и Кит, прибегая к уловкам и уверткам, бились в сетях забастовок, захватов предприятий и боролись с предложениями различных планов нового подъема в экономике, более или менее правдоподобных. 6 октября 1980 года Маргарет, похоже, приняла решение со всем этим покончить. Когда все ожидали от нее обещания рекапитализации (дополнительных вложений) в сумме одного миллиарда фунтов, она во время традиционного ежегодного обеда обратилась к представителям Общества производителей автомобильных моторов и торговцев, которые вместо столь ожидаемого одобрительного толчка получили холодный душ: «В этом году у нас самый низкий уровень производства автомобилей с двадцатых годов <…>. Это прекрасный пример того, что что-то неладно в британской промышленности: высокая заработная плата не компенсируется более высокой производительностью труда; низкие доходы, а соответственно, и небольшие инвестиции, слишком небольшой интерес к исследовательской работе <…>. Отчего у нас столь низкая производительность труда? Из-за раздутых штатов предприятий. Из-за нежелания перемен. Из-за забастовок и перерывов в работе». Казалось, правительство хотело оставить «БЛ» на произвол судьбы…

Однако это был последний крик бессилия. В ходе рабочей встречи 12 января 1981 года на Даунинг-стрит, где у Маргарет собрались Кит Джозеф, Джеффри Хау и Норман Теббит, они сошлись во мнении, что цена, которую придется заплатить, слишком высока. А ведь все они были убежденные «тэтчеристы». Но закрытие целой отрасли автомобилестроения, притом что она значила для районов Оксфорда и Вест-Мидлендса, было неприемлемо в политическом смысле и для правительства, и для партии. «Прагматизм победил, — с грустью констатирует Маргарет, — надо было осознавать политические реальности <…>; мы согласились с планом, предложенным компанией, и с еще большей грустью мы предоставили 990 миллионов фунтов <…>. На каждый вопль с требованием увеличения государственных расходов в ответ следовал тяжкий вздох тех, кто должен был оплачивать эти расходы».