Невидимки - Стеф Пенни

Вид у мамы встревоженный. У меня, наверное, точно такой же.

— Что? С чем сцепленное?

— Это такой вид наследственного заболевания. Женщины могут быть его носительницами и передавать своим сыновьям. Болеют только мужчины.

— Передавать его сыновьям? Это значит… — говорит мама и с ужасом смотрит на меня.

— Вам не о чем беспокоиться.

Он переводит взгляд с нее на меня.

— Как правило, заболевание проявляется очень рано, еще в младенческом возрасте. Впрочем, лучше всего было бы взять кровь на анализ у вас обоих — а еще лучше, у всех членов семьи, у кого только возможно, — чтобы мы могли получить более полную картину.

— Взять кровь… у нас?

Мамин голос больше походит на писк.

— Это очень быстро. И совсем не больно. Это было бы очень полезно для Кристофера. И для вас самих.

— Ну… конечно, мы хотим помочь Кристо.

Убежденности в ее голосе маловато.

— Можете обратиться к своему семейному врачу или сдать анализ прямо здесь.

Похоже, он закончил, но самого главного в моем понимании так и не сказал.

— Но вы сможете его вылечить? — спрашиваю я.

Доктор смотрит на меня с улыбкой. Лучше бы мне этой улыбки не видеть.

— Добиться излечения в случае генетических заболеваний очень сложно или невозможно. Это все равно что пытаться вылечить цвет глаз. Но мы можем облегчить некоторые, даже многие, симптомы Кристофера. Мы можем надеяться обеспечить ему хорошее качество жизни; во всяком случае, лучше чем то, которое он имеет сейчас. Но пока мы не выясним, что это такое, наверняка говорить нельзя.

— Значит… может быть, вы все-таки сможете его вылечить? Если вы пока не знаете точно, то, может быть, когда вы будете знать…

Врач переводит взгляд с мамы на меня и обратно на маму.

— Ну, ты, конечно, говоришь правильные вещи. Но я бы на вашем месте не слишком надеялся на полное излечение.

Когда мы возвращаемся в палату Кристо, у его постели кто-то сидит. Пришла тетя Лулу. При виде нас она вскакивает, выражение лица у нее изменяется, и она протягивает нам какой-то листок.

— Медсестра только что принесла, — свистящим шепотом сообщает она.

Я вдруг понимаю, что она в бешенстве.

— Только не падайте! Эта скотина Иво написал Кристо письмо!

Вот что в нем написано:

МОЙ ДОРОГОЙ КРИСТО

ПРОСТИ ШТО ПРИШЛОСЬ ОТ ТИБЯ УЕХАТЬ ТАК ПОЛУЧИЛОСЬ Я ЗНАЮ САНДРА И ТВОЙ ДВОЮРДНЫЙ БРАТ ДЖЕЙ ДЖЕЙ ПОЗАБОТЯТЦА О ТИБЕ ТЫ ЗАСЛУЖИВАЕШ ЛУТШЕГО ЧЕМ Я НЕ БЕЗПОКОЙСЯ Я ВСЮ ЖИЗНЬ БУДУ ТИБЯ ЛЮБИТЬ ВСЕМ СЕРЦЕМ МОЙ ДОРОГОЙ МАЛЬЧИК ОБНЕМАЮ ТИБЯ И ЦЕЛУЮ ТВОЙ ЛЮБЯЩИЙ РАДИТЕЛЬ ПРОСТИ МЕНЯ

Ну, что тут скажешь? Вот и все. Это прощальное письмо Иво для Кристо. Лулу сует его маме, и она принимается читать, а я подглядываю через ее плечо. Я узнаю почерк Иво: его манеру письма — рисовать печатные буквы.

— Оно действительно от него?

Мы оба киваем. Конверт адресован Кристо в больнице. Отправили его из Юго-Восточного Лондона три дня тому назад.

— Мы что, должны это ему прочитать? Это… жестоко. Это…

Мама явно в ужасе. Лулу вздыхает:

— Но мы ведь именно это и подозревали? По крайней мере, теперь мы знаем точно. И у вас есть его благословение.

Эти слова она сопровождает ледяной улыбкой, поскольку, как мы все знаем, благословение Иво больше не играет никакой роли.

— Ну и скотина… Ох…

Маму трясет от злости. Мы все по-прежнему толчемся на пороге палаты Кристо, так что он, наверное, нас не слышит. Мы смотрим на него. Он отвечает нам спокойным внимательным взглядом. Мне вдруг кажется, что он уже знает, что там, в письме. Он видел Иво последним. Должен был видеть. Интересно, что Иво сказал ему на прощание? Может, он открыл ему всю правду и Кристо известно больше, чем нам всем?

Я подхожу к его кровати и беру за руку, переплетаю свои пальцы с его маленькими пальчиками.

— Все хорошо? — спрашиваю я его.

И он вдруг произносит в ответ, почти отчетливо:

— Все хорошо!

Рэй

Следующие пару дней я, как приклеенный, сижу за столом с приросшей к уху телефонной трубкой, проверяя официальные документы, наводя справки, умоляя оказать мне услугу. Мы предложили вознаграждение за информацию — без особой надежды на то, что это к чему-то приведет. Я разговариваю со всевозможными людьми из кочевого сообщества: с моими собственными родственниками, которых не видел уже много лет, с дальней родней Розы, даже с моим родным братом. Люди обещают подумать. Поспрашивать. Некоторые даже перезванивают. Брат грозится как-нибудь заехать, когда у него образуется просвет в торговле пылесосами. Однако же в сухом осадке у меня не остается ни одной подходящей кандидатуры на роль матери Кристо. Ни одна девушка из кочевого сообщества не исчезала таинственным образом. Никто не слышал о том, чтобы в тех краях пропала девушка подходящего возраста. Если отнестись к этому вопросу реалистично, матерью Кристо может быть кто угодно: девушка из местных горджио, которая не захотела или не смогла заботиться о ребенке. Слишком много возможных вариантов, слишком много вопросов: личность матери Кристо, труп цыганской девушки… по крайней мере, девушки, похороненной цыганами. А ведь есть еще одна загадочная женщина, вполне себе живая, мысли о которой я до недавних пор старательно от себя отгонял.

Когда я спрашиваю Хена, не упускаю ли я что-то очевидное, он качает головой:

— Что касается матери мальчика, я стал бы искать ближе к дому. Эта кузина, которая там живет… как ее зовут?

— Сандра Смит. Я думал о ней, но… нет, это очень вряд ли, — отвечаю я.

— Рэй, предположи на минутку, что труп с Черной пустоши не имеет ко всей этой истории никакого отношения. Сандра в самом деле кажется наиболее подходящей кандидатурой. Она подходит по возрасту, они определенно знакомы друг с другом, она вполне может быть носительницей семейного заболевания. Ты ведь сам говорил, что она даже вроде бы испытывает к нему, не знаю, какие-то чувства. Я ничего не путаю? Картинка вполне складывается.

— Да. Да, но…

Я качаю головой, сам не зная, что — «но».

— У меня действительно сложилось такое впечатление, но Сандра в эту картинку как-то не вписывается.

— Но почему? — спрашивает Хен.

— Потому что это была не она.

— Но ты этого не знаешь.

— Я не про Кристо. Я про то, что это не она… — Я вздыхаю. — В ту ночь случилось еще кое-что, о чем я тебе не рассказывал. Я про тот вечер, когда меня отравили. Я ничего толком не соображал, и все это кажется таким бредом…