Я тебя нашёл - Калисто ла Фей

кто владели стихией огня, усилили пламя в кострах.

Странное чувство. Словно кто-то прожигает меня взглядом. Я передёрнула плечами и стала вертеть головой. Меж танцующих увидела мужчину, что смотрел на меня в упор бешеными глазами. Его тянули за руки двое, оттаскивая всё глубже во тьму.

Странно это всё, но сегодня я хочу наплевать на всё и веселиться.

Глава 24. Проклятые души

Орион

Малакай переместил нас на поляну, где жители ненавистного мне мира отмечали праздник.

С них всё началось. Мой отец был не согласен с идеями архангелов о свободной воле людей и о праве их выбора. Если быть точным, он был не согласен с запретом этого у ангелов. Так мои родители и дюжина были низвергнуты. Жадные до власти Небеса, жадные до обладания силы люди привели мир к грани разрушения. Последняя битва. Я потерял там всё.

Бастиан принёс три кубка с горячим вином. Мы сидели отдельно от всех, не желая привлекать внимание.

Я не понимал, что со мной происходит. Секунда, и я снова почувствовал себя живым. Секунда, и снова пустота. Братья… нет, свита…нет, мои братья, они смотрели оба в одну точку. Я проследил за их голодными жадными взглядами. Они в упор прожигали ими двух девушек. Девушки также смотрели в ответ. Одна с бушующим пламенем в глазах, которому позавидует сам Ад, а вторая с невинной нежностью, что ангел вздрогнет.

Ангел… Тысяча лет мучений, неужели этого недостаточно?

Я видел, как у Малакая ходят желваки по лицу, как Бастиан, что вечность был облачён в броню, раздевал глазами девушку. Они когда-то очень давно упрекали меня за любовь к моей голубке, а сейчас, сами пали чарами силы, что неподвластна контролю.

Я любил Фейт, безумно! До дрожи, до последнего вздоха, что она издала, умирая в Аду.

Визг дошёл до моего слуха. Те человеческие дети, к которым были обращены взгляды моих братьев, начали прыгать, как козлята. Малакай и Бастиан подорвались со своих мест. Я смотрел, как их глаза расширяются, и они стали тяжело дышать. Проследил за их взглядами.

Белая макушка, что-то блеснуло бирюзой. Лицо… такое родное, до боли в сердце, до сломанных рёбер.

Вибрация… Сам не осознавая того, я позволил магии хлада вырваться из меня.

Фейт! Мой луч света!

Братья схватили за руки и стали оттаскивать меня.

— Это невозможно! — кричал мне на ухо колдун. — Она умерла в Аду и не могла переродиться. Ты это сам прекрасно знаешь.

Я знал. Демоны Ада, я знал.

Как же больно. Опять. Снова. За что?

Я пытался обуздать бушующую во мне силу. Ещё рано. Время гона не наступило. Малакай говорил о какой-то системе мироздания. Бастиан же просил просто глубоко дышать. Они правы. Это не могла быть моя Фейт. Отец лишил меня счастья, обрёк на вечное одиночество.

Минуты, словно часы, глубокие вдохи и выдохи. Успокоился. Мы вернулись на поляну. Я не отрывал от неё взгляда. Такая красивая, нежная, первородная.

Я мечтал о моменте, когда мы останемся одни. Я хотел с ней заговорить, но что сказать? Она моя. Моя страсть, моё дыхание. Я хотел её. Глаз больно покалывало.

Я видел, как нервничал Малакай.

Что? Я… Мне не всё равно?

Фейт села по центру и стала рассказывать историю.

Что за…

Братья переглядывались. Меня потряхивало, может, я был не в себе, но, посмотрев на Малакая и Бастиана, понял, что не одинок в этой мысли. Она рассказывает историю нашего знакомства, только на манер сказки.

Ну что ж, давай узнаем финал этой истории.

Фейт

Как же было замечательно отдаться эмоциям! Мы смеялись, мы танцевали, но ощущение чьих-то глаз, что прожигали насквозь, не покидало меня ни на секунду. Холод. Ледяная стужа.

Эрика проследила за моим взглядом.

— Да пусть Ад замёрзнет, — разворачивала меня от троицы мужчин. — Эти существа, не достойны нашего внимания.

Талия принесла вино. Я видела, как она поглядывала на рыжего мужчину. От него веяло спокойствием, силой и безопасностью. Такой мужчина пробуждает в женщинах заботу, нежность и уют. Брюнет, что пялился на Эрику, наоборот, разжигал пламя страсти, дикость и первородный грех, а тот третий, словно туман. Одинокий, брошенный всеми и холодный.

Музыка прекратилась. Народ решил отдохнуть, и настало время легенд. Эрика предложила рассказать всем историю, что поделилась со мной профессор рун. Я села по центру. Было неловко. Впервые на меня обращены столько взглядов. Мои сёстры кивком подбодрили меня, и я начала рассказ.

— То есть принц потерял душу, ради чего… любви? — раздался вопрос из толпы.

Его туманные глаза пугали. Он был потерянным. Грубым, холодным, как вечная зима. Его голос, словно голодная тьма, уничтожала живое. Брюнет и рыжий были белее снега. Они смотрели то на девочек, то на мужчину с белоснежными волосами.

— И эту сказку ты рассказываешь нам в надежде на счастливое будущее? — не унимался мужчина.

Подснежник… Глаза цвета моря под лучами солнца… Орион.

— Орион! — вскрикнув имя, я подскочила с мешка, на котором сидела. — Орион, — уже тише проговорила я.

Мужчина напрягся. Словно дикая кошка, готовая броситься.

— Нет, любовь моя, — смотря прямо в потухшие глаза, не зная, почему, шептала. Не зная, почему назвала его своей любовью.

Как же жгло грудную клетку, как же было тяжело дышать. Я взвыла, хватаясь за голову. Ко мне подбежали девочки. Рухнув на колени, я продолжила говорить.

— Нет!

Я, словно во сне, принялась пересказывать руны со страниц пергаментов, что явились мне в доме Фреи.

Мать не желала такой участи для сына. Стоя на коленях рядом с умирающим ангелом, смотря на руки, что были запачканы в крови невинной жертвы, и проклиная себя, она молила о помощи, и Небеса откликнулись. Верховный архангел услышал зов и поделился силой Небес. Она пробудила в себе магию, которой была лишена. Магия света. Небесный светоч. Когда-то очень давно она была целителем. Она переплела часть души принца, отнятую отцом, с последними крупицами души девушки, и невинное дитя смогло выжить, но деля душу пополам. Спасение для неё, но больше для сына. Из последних сил мать перенесла себя и умирающую девушку в дикие леса и прокричала о помощи. Она исчезла из своего мира, столетиями прячась в лесных пучинах за завесой. Она хранила скопление душ, как зеницу Ока. Так же, как небесные существа берегут новые создания. Она ждала часа, когда сможет вернуть её к жизни. Переродить. Из-за дня в день, из десятилетия в столетие она молила о прощении. За предательство, за слабость, за потерянный рай. И