Всегда война Часть 10 - Станислав Сергеевич Сергеев

явно неслучайно и четко продумано. Поэтому данные о местоположении кораблей противника, о параметрах их движения мы могли только получать от наших летающих радиолокационных станций дальнего обнаружения. В принципе и этих данных было достаточно для нанесения ударов просто по площадям, учитывая какой разброс давала наша орбитальная картечь.

Поэтому пока уточнялись данные по эскадре, которая, разделившись на несколько групп, уже находилась в районе полуострова Рыбачий, было получено разрешение от Верховного Главнокомандующего о нанесении орбитальных ударов по аэродромам и крупным транспортным узлам противника на суше.

Я в первый раз в своей жизни пожалел, что не пошел в космонавты, так захотелось именно в этот момент оказаться на станции «Заря», с которой в первую очередь должны были вести и сопровождение, и наблюдение за работой нашего оружия. А пока только мог наслаждаться изображением с видеокамер, которых по корпусу станции было натыкано достаточно много. Особенно мне нравилась картинка с кормовой видеокамеры, демонстрирующая почти зависшие по отношению к «Заре» многочисленные беспилотные орбитальные бомбардировщики, которые, выстроившись определенным порядком, хорошо смотрелись на фоне освещенной планеты, дополнительно подсвечивая свое местоположение проблесковыми маяками, как это принято на авиации в нашем мире.

Секретность, на данный момент, относительно самого факта наличия у нас космической программы, и особенно количества задействованных в ней аппаратов, уже была не актуальной. Кому надо и так знали, а кто не знал, прочитал в газетах ошарашенные крики астрономов-любителей и сам, прихватив дедушкину подзорную трубу, старался разглядеть в небе, такие страшные, таинственные и недосягаемые космические корабли коммунистов.

Я сидел в подвале Усадьбы в одном из мощнейших в СССР на данный момент вычислительно-коммуникационном центре, и, как бы не было грустно, был практически простым наблюдателем. Все, что нужно было сделать от меня, уже давно сделал, теперь работали другие.

Орбитальная группа медленно, учитывая высоту орбиты, подходила к заранее просчитанной оптимальной точке пуска первых снарядов.

Пропуская мимо ушей переговоры и доклады операторов, диспетчеров и экипажа «Зари», я, развалившись в кресле спокойно наблюдал на мониторе за орбитальной группировкой.

— … Полетное задание передано.

— … Подтверждение получено.

— … Перевод системы в автоматический режим.

— … Есть начало маневра аппаратов шесть, двенадцать, четырнадцать, двадцать два. Все согласно плана.

Я, сжав руками подлокотники кресла и сжав зубы, наблюдал как четыре аппарата запустив маршевые двигатели и отрабатывая маневровыми, медленно стали вываливаться из общего строя, и постепенно уменьшаясь в размерах, понеслись к поверхности планеты набирая скорость.

Прошло несколько томительных минут. Бомбардировщики, изредка пыхая маневровыми двигателями, корректируя траекторию, набрав огромную скорость, приближались к плотным слоям атмосферы. Длиннофокусные объективы видеокамер с «Зари» все еще показывали картинку, хотя расстояние было огромным, но как раз чуть в стороне проходила одна из «Молний» и ее видеокамеры перехватили эстафету наблюдения за входящими в атмосферу аппаратами. Несколько мгновений и прошло отделение снарядов и вместо четырех тел, теперь в атмосферу входило двадцать, это с учетом самих платформ бомбардировщиков, которые должны были просто сгореть.

Это было красочное зрелище. По сравнению с тем, что мы раньше видели, групповой синхронный вход в атмосферу орбитальных бомб выглядел просто феерично. Сначала еле заметно, но все больше и больше за несущимися снарядами вытягивались хвосты сгорающей обшивки и элементов конструкции не защищенных термостойким керамическим покрытием.

Мгновение и они, мелькнув реактивными струями из сопел двигателей, исчезли из поля зрения видеокамеры «Молнии», и теперь, я, как и все остальные зрители и участники бомбардировки, визуально мог снова наблюдать только через камеры «Зари», а вся остальная информация, получаемая с радаров, выводилась на схеме, отражающей текущее положение снарядов.

Прошло несколько томительных мгновений и посыпались доклады с наземных постов наблюдения и с радарных станций, которые четко отслеживали траектории падения космических объектов. Как мы и ожидали, были зафиксированы фрагментации снарядов на более мелкие — сработала система космической шрапнели: прошел выброс мелких снарядов, которые уже и являлись основным поражающими ударными элементами.

— Фиксирую контакт с поверхностью, — наконец-то выдал руководитель ЦУПа, — ждем результатов объективного контроля.

«Вот теперь точно — момент истины», — подумал я про себя, наблюдая через камеры «Зари» в районе Кольского полуострова огненные вспышки, извещающие о падении снарядов, — «главное, чтоб по своим не влепили, вот тогда будет точно весело. Да и Виссарионович что-то задумал, не к добру это».

А с орбиты поочередно, запустив маршевые двигатели, стали сходить остальные бомбардировщики, которые уже были нацелены на корабли объединенной англо-американской эскадры…

* * *

Как это принято у потомков в большом зале телекоммуникационного центра, расположенного в глубоком подвальном помещении Кремля, был чуть притушен свет, чтобы не раздражать глаза и создавать определенную деловую атмосферу, способствующую спокойному и взвешенному рабочему процессу.

Расположившийся с специально для него принесенном кресле Иосиф Виссарионович Сталин с какой-то особой отстраненностью наблюдал за дежурными операторами и собравшимися здесь членами ГКО и высшим руководством РККА и РККФ. Причем, как это было заранее продумано, каждому выделялось свое определенное место, оснащенное цифровым телефонным аппаратом и персональным компьютером, подключенным к глобальной сети. Вон Шапошников, Жуков и Кузнецов, не особо ладящие в обычной жизни, именно сейчас, развернув на большом экране монитора карту боевых действий на Кольском полуострове что-то активно обсуждают и каждый делает пометки у себя в блокноте. Причем Кузнецов, выпадая из обсуждения, частенько поднимает трубку телефона и без задержек и проволочек тут же связывается то с командованием Северного флота, то с начальником разведки РККФ, который в данный момент находится в спрятанном в скалах командном пункте под Мурманском. Жуков тоже быстро освоился с новыми средствами связи и, надев наушники с микрофоном, со своего компьютера связался с одним из командующих корпусов и в режиме видеосвязи в своей любимой барской манере пропесочивал его как мальчишку за плохую оперативность и слабую работу войсковой разведки, при этом не стесняясь на выражения.

Умница Борис Михайлович Шапошников, со всей присущей ему тактичностью и спокойствием, эпизодически морщась от слишком громких нецензурных высказываний Жукова, обсуждал результаты орбитального удара по наземным целям с руководством ЦУПа расположенного под Чкаловым, на основной базе потомков в этом мире.

Даже Вячеслав Молотов и тот, видимо решив быть поближе к Хозяину, так же по цифровому телефону давал кому-то указания в НКИДе и диктовал текст телеграммы советскому послу в одной из стран Центральной Америки.

Но после того, как почти по всем каналам пришло подтверждение о невероятной эффективности орбитального удара по аэродромам, крупным транспортным центрам и портам противника, в том числе по такт называемым «нейтралам», он, вместо явно выраженных проявлений радости, эмоционально отгородился от всего