Вольная русская литература - Юрий Владимирович Мальцев

наблюдал, как Сережа, счастливо улыбавшийся, сидел на койке и беседовал с санитаркой.

– Ты что такой веселый? – спрашивала санитарка.

– Завтра выписывают!

– Вот как хорошо, – сказала санитарка, вовсе не собираясь его разуверять. (Интересно, однако, было бы узнать, что именно дало ему такую надежду, почему он решил, что завтра его выпишут?)

– Сколько же ты у нас пробыл? – спросила санитарка.

– Двадцать первого числа будет ровно десять месяцев. (Оказывается, он тоже считал дни!)

– Ну, и что же ты будешь делать, когда выпишешься? – спросила санитарка.

– Буду работать. У меня очень хорошая профессия. Я штукатур. На любую стройку возьмут. Вот выйду и пойду устраиваться. Деньги у меня есть.

– Да что ты! И много у тебя денег?

– Вот они, все здесь у меня, в коробочке. – Он достал откуда-то из-за пазухи коробочку из-под сигарет, открыл ее и вынул оттуда носовой платок, аккуратно завязанный узелочком. В платке позвякивали монеты. Он стал развязывать узелок.

– Не надо, не развязывай, – сказала санитарка, – он у тебя так хорошо упакован. Сколько же у тебя денег?

– Рубль двадцать пять копеек, – сказал Сережа, радостно улыбаясь.

На следующий день он стоял в уборной у оконной решетки и плакал – «Не выписывают». И эта надежда рухнула.

Другой больной, молодой человек с широкими азиатскими скулами и подслеповатыми глазами, сидел обычно целыми днями на лавке и угрюмо молчал. В один из дней я вдруг увидел, что он сидит рядом с молодой санитаркой и с большим увлечением ей что-то рассказывает. Я прислушался.

– …а разбился Комаров совсем рядом с нашей частью. Его капсула как врезалась, так вошла в землю метра на два.

– Какой Комаров? Космонавт? – спросил я.

– Ага, – сказал он и продолжал. – Первым прибежал туда один пастух. Еще пиропатроны рвались.

– Что это за пиропатроны? – спросил я.

– Ну как же! В любом самолете, а тем более на спутниках, есть секретная аппаратура. В каждом приборе пиропатрон, чтобы в случае аварии прибор взорвался и не попал кому-нибудь в руки. Я, когда на аэродроме служил, раз чуть не взорвался на таком пиропатроне. Мы обслуживали самолеты, проверяли их. А я ни черта не знал еще, чуть-чуть не подорвался. Хорошо, меня механик вовремя остановил… Ну вот, подняли нас всех, весь полк, среди ночи, заставили надеть парадную форму, надраиться, начиститься. Потом повезли и выстроили вдоль всей дороги, по которой его гроб везли. А в гробу только кучка костей, да мяса – всё, что от него осталось. Всю ночь не спали и весь день маялись из-за него. Ну и проклинали же мы все его тогда!..

Другой раз, тоже обычно молчаливый солдат – «самоубийца», Саша, вдруг разговорился. Он до армии работал бухгалтером в магазине, потом ревизором.

– …поймали их в то время, как они делили три ведра денег, – услышал я, как он говорил кому-то.

– Это кого же поймали? – спросил я.

– Да механики, что с автоматами газированной воды работают, знаешь что делают? Устраивают так, что монета падает мимо копилки. А они приходят потом, дверцу отпирают и денежки себе. В этот момент их обычно и ловят. Вот эти на двоих три ведра медяков делили. В ведре 10 килограммов – то есть сто рублей. А дома у них под кроватями нашли мешки медных денег. В каждом мешке умещается меди примерно рублей на тысячу.

– Как же они меняли все эти деньги? – спросил я.

– Да очень просто. У тех старушек, что сидят у автоматов, разменивают деньги. Сунут ей на лапу пятерку – много ли ей, старушке, надо – она и обменяет им. Вообще интересные вещи творятся у нас в торговле. Одна тетка, завмаг, сумела за несколько лет растратить больше ста тысяч – это миллион старыми деньгами! Ее к расстрелу приговорили. А она на суде в последнем слове сказала: «Я, говорит, по крайней мере, уже пожила в коммунизме. А вы когда-то еще к нему придете!»… А на складе тары у директора недостача была в сто пятьдесят тысяч рублей. Казалось бы, ну чем там можно поживиться, на этой таре – пустые ящики, да бочки, и всё. А пойди эту бочку достань! К нему из деревень приезжали мужички, бочонки покупали – капусту солить, огурчики. Очень нужная вещь в хозяйстве. Обычно они, кто работает там, как почувствуют, что скоро ревизия, так устраивают пожар у себя на складе. Чтоб все концы в воду. Но этот не успел… А один молодой парень, директор магазина, каждую субботу летал на самолете в Сочи, в море искупаться. Ну, у этого была небольшая недостача. Всего тысячи полторы или две. Его даже не посадили, а просто заставили выплачивать.

– Странно, почему же во многих магазинах объявления висят, что требуются продавщицы? – спросил я. – Ведь это такое прибыльное дело.

– Эх-эх, вы не знаете, что такое продавцом работать. Иметь-то он имеет. Да как это всё достается. Вот вы все думаете: продавцы-сволочи. Обманывают, обвешивают. А ведь иначе нельзя. Я-то знаю. Завотделом всю естественную убыль берет себе, ну, конечно, и с директором делится. А у нас, кстати, по нормам дается довольно большая естественная убыль на все товары. В большом магазине заведующий ежемесячно имеет на этом сотни рублей. А продавец как хочешь, так и выкручивайся. Конечно, приходится обвешивать.

– Ну, а если продавец не согласится отдать заведующему убыль? Скажет, не хочу и всё. И будет по-честному работать? – спросил я.

– Не согласится?! Ну, тогда он может сразу писать заявление об уходе. Жить ему там не дадут. Что ты!.. Или вот, например, приносят продавщице товар и там ящик сгущенки, аккуратно запечатанный, всё как надо. Она его принимает по накладной, расписывается. А потом, когда открывает – в нем банок пяти сгущенки не хватает. Это рабочие, что грузят ящики, вынули банки, а ящик аккуратно снова закрыли. Вот как хочешь, так и выкручивайся. В торговле волчьи законы. Тут кто кого обманет – тот и живет.

Вспоминается мне еще один очень любопытный разговор, вернее обрывок разговора – начала я не слышал, а подошел в тот момент, когда санитарка объясняла одному больному, что значит слово «инакомыслящий».

– Понимаешь, инакомыслящий, – говорила она, – это значит такой человек, который думает не так, как все. Он видит всё не так, как мы, понимает всё не так, неправильно. Думает не так. Одним словом, он Инакомыслящий. Понимаешь? Поэтому его помещают в больницу.

Откуда она сама этого набралась? – подумал я. От кого слышала? Неужели слово «инакомыслящий» уже из области политической перекочевало в область медицинской терминологии?

Между тем дни проходили, и мне было