Венгерские повести - Андраш Беркеши

найти ответ. «И что понадобилось этому старику? — подумал Бартош. — Высматривал ли он что — то? Может, ему известно нечто? Нечто такое, о чем он не желает говорить. Но какие причины у него для скрытности? Может, с Добровичем они не ладили. Имеет ли вообще смысл задаваться всеми этими вопросами?» Младший лейтенант вспомнил майора Жаги, любившего повторять: «Всегда только самую сущность!» Но, как правило, именно второстепенные моменты, совсем незначительные, «мелочи» на первый взгляд приводят к существу дела. «Вот и здесь, — решил Бартош, — может оказаться важной некая мелочь».

Только Бартош сошел с автобуса, как вспомнил, что изменилось в комнате. В тот вечер, когда он приехал за Добровичем, тот достал из шкафа и поставил на стол бутылку абрикосовой палинки. Теперь же на столе ничего не было — ни бутылки, ни стаканчиков.

Бартош остановился на площади, постоял немного в раздумье, а потом заспешил к автобусной остановке, но не пересаживаться на двадцать первый, а снова садиться в девяностый. Он сел в тот же автобус, в котором только что ехал, и забился в уголок, на заднее сиденье — нужно ждать целых двадцать минут. Но ему, в общем — то, некуда было торопиться.

«Итак, нет никакого сомнения, — рассуждал про себя Бартош, — что в комнате кто — то побывал. Причем проник не через дверь. Значит, через окно. Вполне возможно, что в жару окна были раскрыты, а потом, под вечер, их только прикрыли, но не заперли на шпингалеты… А может быть, кто — то взломал раму?..»

Идя по дорожке сада, Бартош отнюдь не старался ступать тихо, да и калиткой он громко хлопнул. Однако в окнах Бакоша свет так и не загорелся. «Ну ничего, старик сейчас же будет тут как тут», — подумал младший лейтенант и зажег карманный фонарь.

Он подошел к окну, выходившему во двор, и толкнул раму. Его предположение подтвердилось: окно было не заперто. Бартош подтянулся на руках, вскарабкался на подоконник и проник в комнату. Включив свет и, подойдя к шкафу, открыл его. На вешалках висели женские платья, платья Маргит. На стене, рядом с радиоприемником, небольшая фотография Маргит в узенькой рамке. Бартош вынул фотографию из рамки и спрятал во внутренний карман пиджака: «Как знать, может быть, понадобится».

Ни бутылки с палинкой, ни стаканчиков не нашел; впрочем, он и не старался их отыскать, будучи уверен, что их взял Бакош. Из комнаты Бартош выбрался тоже через окно, после чего плотно прикрыл рамы. Подходя к калитке, он услышал шум шагов и притаился. Это шел Бакош.

Старик уже хотел было закрыть за собой калитку, как Бартош окликнул его:

— Не запирайте. Иначе я должен буду лезть через ограду, а мне это не по душе.

Бакош опешил.

— Вы вернулись?

— Я вспомнил, что забыл закрыть окно. Кстати, это не вы проветривали квартиру?

— Я? — у Бакоша дрогнул голос. — И чего только вы не придумаете! Шутник вы, ничего не скажешь!.. Как же я мог попасть в квартиру, если она была опечатана?

— Через окно.

— Ну, конечно! А не скажите ли, чего ради?

— Вот уж это вы мне скажите! Думаю, что не только ради палинки. Я еще приду, и тогда вы мне ответите. А пока — спокойной ночи.

Старый Бакош долго еще стоял, прислонившись спиной к каменному столбу ограды. Автобус давно уже уехал, когда старик, опасливо озираясь, направился к дому. Настроение у него было далеко не из лучших.

Бартош приехал в управление милиции около десяти вечера. В группе уголовного розыска не было уже никого, кроме дежурного старшего лейтенанта. Бартош прошел в кабинет майора Жаги, где были все материалы дела. Еще раз вчитался в протоколы вскрытия трупа. Врач, производивший вскрытие, записал, что в последние часы перед смертью убитая ела дыню и пила вишневый ликер.

«Интересно, где Маргит ела дыню и где пила ликер?»

Бартош положил перед собой чистый лист бумаги.

— Что ж, посмотрим! — проговорил он, верный своей привычке рассуждать вслух. Ему казалось, что в таких случаях все становится яснее и отчетливее. Итак, она пошла в отдел виз, потом встретилась с мужем. На улице Резчиков они поссорились. Маргит отправилась к подруге, у которой, очевидно, и жила это время, там она, наверное, и поела дыни. Затем она снова ушла из того дома куда — то, где, возможно, имела с кем — то свидание. Вероятно, в кафе: там она, очевидно, и выпила ликеру. Может быть, человек, с которым она пила ликер, и убил ее? А может быть, она одна вышла из кафе, дошла до перекрестка, и тут ее настиг удар ножом в спину? Но зачем она пошла туда? И было ли убийство преднамеренным, заранее задуманным или же?.. Во всяком случае, совершено оно не с целью насилия и не с целью ограбления… Может быть, месть? Или что? Кто был заинтересован в ее смерти? И кто ее друг или друзья? Была она легкого поведения или просто неудачницей?

Когда ему попалось на глаза донесение дежурного по 61-му участку, он потянулся к телефонной трубке.

— Алло, я хотел бы поговорить с сержантом Иштваном Надем.

— Это я, — послышалось на другом конце провода. — Сержант Иштван Надь слушает.

— До какого часа вы дежурите?

— До полуночи.

— Тогда я сейчас подскочу к вам, — сказал Бартош и, положив трубку, взглянул на часы: половина одиннадцатого. Он сложил документы и убрал их в ящик стола. Затем подумал мгновение и, снова достав протокол вскрытия, посмотрел на подпись: «Д-р Салаи, судебно-медицинский эксперт». Перелистав телефонную книжку, лежавшую на столе, Бартош отыскал номер телефона врача. «А удобно ли так поздно беспокоить? — подумал он и тут же сам себе ответил: — Разумеется, удобно, если речь идет о жизни человека».

— Мужа нет дома, — ответил в трубке усталый женский голос. — Кто его спрашивает и по какому делу?

— Мне необходимо срочно поговорить с ним, — ответил Бартош после того, как представился. — Если ваш супруг вернется часикам к двенадцати, попросите его позвонить мне на квартиру, — и Бартош продиктовал номер своего телефона. — Нет, нет, мне вполне удобно звонить и поздно.

Подойдя к дежурному по отделу, Бартош попросил у него машину.

— Что происходит, старик? Ты стал частным сыщиком? — рассмеялся старший лейтенант. — Я слышал, ты «заболел» каким — то делом… Сейчас вызову дежурную опермашину, она тебя отвезет. Куда?

— На шестьдесят первый участок.

Сержант Надь ничего нового не смог рассказать и повторил лишь то, что было написано в донесении: он тогда тоже дежурил по участку, когда зазвонил телефон и какой — то