Анархия. Неумолимое возвышение Ост-Индской компании - Уильям Далримпл

The Life and Death of Tipu Sultan, London, 1970, p. 48. Письмо Джеймса Далримпла своему отцу, сэру Уильяму Далримплу, тайно вывезенное из тюрьмы Серингапатам, сохранилось в Индийском офисе. Согласно записке, написанной англо-индийским внуком Джеймса, Г. Уэмиссом Далримплом, "бумага была свернута и вложена в перо, затем передана туземцу и принесена в тюрьму. Тем же пером он написал письмо, чернила были твердыми индийскими чернилами и также находились в перьях, и письмо было вынесено из тюрьмы тем же туземцем тем же способом". BL, OIOC, Eur Mss, E 330.

* 1 000 миллионов фунтов стерлингов сегодня.

 

Опустошение Дели

Утром 12 апреля 1771 года под оглушительные фанфары длинношеих труб и ровную дробь барабанов нагара, запряженных верблюдами, Шах Алам сел на своего богато убранного слона и отправился через сводчатые ворота из песчаника в форт Аллахабада.

После более чем двенадцатилетнего изгнания император отправился домой. Это было нелегкое путешествие. Маршрут Шах-Алама пролегал через провинции, которые уже давно вышли из-под власти Великих Моголов, и были все основания опасаться, что враги могут попытаться захватить, кооптировать или даже убить его. Кроме того, его конечный пункт назначения, сожженная столица Великих Моголов Дели, все дальше превращалась в руины под натиском соперничающих афганских и маратхских армий.

Но император не собирался ехать неподготовленным: за ним следовали 16 000 его недавно собранных войск и последователей. Сохранилась могольская картина, на которой изображена линия марша: длинная колонна войск широким серпантином змеится вдоль берегов Ямуны, через плодородный ландшафт. Впереди шествия идут музыканты. Затем следуют булавоносцы и носители знаков отличия Великих Моголов - императорских зонтиков, золотого рыбного штандарта махи-маратиб, лика лучистого солнца и десницы Фатимы, поднятых на золоченых посохах, с которых свисают красные шелковые ленты. Затем появляется сам император, восседающий на своем слоне и окруженный телохранителями, вооруженными целым ворохом копий.

За ними следуют императорские принцы, которых везут на веренице слонов с шафрановыми головными уборами, на каждом из которых вышиты знаки отличия императора. За ними следуют многочисленные женщины императорского гарема в своих крытых повозках, затем тяжелые осадные орудия, которые тащат четверки слонов. Позади, насколько хватает глаз, простирается основная часть армии. Различные когорты войск разделены на отдельные батальоны пехоты сепоев, кавалерии, артиллерии и верблюжьего корпуса с их вертлюжными пушками, во главе каждого из которых стоит офицер на слоне, восседающий высоко в куполообразной хауде. Экспедиция движется вдоль берегов реки, сопровождаемая позолоченными королевскими баржами, и направляется через леса и луга, мимо островов, усеянных храмами, и небольших городов, чьи небосклоны украшены минаретами.

Этот момент был запечатлен, поскольку он ознаменовал собой то, что даже в то время было признано важнейшим поворотным пунктом в политике Индии XVIII века. Шах Алам окончательно разуверился в том, что Компания когда-либо выполнит свои многочисленные обещания предоставить ему армию или даже просто вооруженный эскорт, чтобы помочь отвоевать свою столицу. Если Компания не поможет ему, тогда ему придется искать новых союзников - а это, по умолчанию, означало его исконных врагов, маратхов. Но какими бы ни были опасности, император был готов рискнуть всем в надежде вернуть себе законное место на павлиньем троне своих предков.

Запоздало узнав о планах императора, сменявшие друг друга обеспокоенные чиновники Компании в Калькутте написали Шаху Аламу, что "ни в коем случае не могут поддержать невежливое предприятие Его Величества", и что они "не считают нынешний период подходящим для столь великого и опасного предприятия, когда по всей империи царят беспорядки". Его Величество должен знать, что он поставил перед собой грозную задачу. Если он считает маратхов друзьями, то сильно ошибается, поскольку они, как известно, непостоянны и не заслуживают доверия". Они получат удовольствие от бедствий Его Величества, и цель их предполагаемой преданности - лишь заполучить вас в свои лапы, чтобы использовать ваше имя для достижения собственных целей".

За этой внешне благодушной заботой об императоре скрывалась глубокая тревога со стороны Компании. Объявление шаха Алама о его скором отъезде было совершенно неожиданным. Хранители императора не только хотели заполучить его в свои руки, чтобы легализовать и узаконить любые свои решения, но и опасались последствий, если другие захватят его с тем же намерением. Маратхи были самыми грозными соперниками Компании в Индии. Они господствовали почти над всем западным побережьем субконтинента и большей частью центральных внутренних районов. Слишком поздно Компания задумалась о "дополнительном влиянии, которое она должна оказать на маратхов, имея в своих руках персону императора, чье имя будет служить санкцией для их будущих грабежей".

Чтобы переубедить императора, в Аллахабад был направлен один из высших офицеров Компании, генерал Баркер, который попытался образумить его. Даже старшие советники самого Шаха Алама говорили ему, что он "отбрасывает суть, чтобы ухватиться за тень... и жертвует своими интересами ради тщетного удовлетворения от проживания в императорском дворце". Они также предупреждали его об опасности доверия к маратхам, "тем самым людям, чье вероломное поведение и ненасытные амбиции оказались столь роковыми для многих членов вашей августейшей семьи".

Но Шах Алам уже принял решение. Баркер счел его "глухим ко всем доводам". Император даже пригрозил самоубийством, если Компания попытается помешать ему. Жизнь в Аллахабаде в качестве марионетки Компании давно казалась ему невыносимой, и теперь он жаждал вернуться домой, чем бы это ни грозило. Он тосковал по столичным удовольствиям", - писал Уильям Франклин, чиновник Компании, который хорошо его знал и в итоге написал его первую биографию.

В конечном итоге Совет понял, что у него нет другого выхода, кроме как принять решение императора с максимальной милостью: "В наших силах было предотвратить этот шаг короля, - писали они директорам в Лондон в январе 1771 года, - кроме как наложив абсолютное ограничение на его персону, что, как мы полагаем, будет так же мало одобрено нашими достопочтенными хозяевами, как и противно нашим собственным чувствам человечности". Баркер писал императору: "Поскольку Его Величество тайно договорился с маратхами обо всем этом, писатель получил инструкции не препятствовать королевскому решению и не поддерживать его".

На самом деле Компании некого было винить в драматическом решении императора, кроме себя самой. Невежливое обращение с офицерами ЕИК в Аллахабаде с момента его прибытия туда шесть лет назад стало главной причиной, по которой он решил поставить все на карту в делийской экспедиции: "Англичане усугубили несчастья шаха Алама II, обращаясь с ним с оскорбительным неуважением", - писал Жан-Батист Жантиль, который посетил императора в Аллахабадском форте. Они делали это неоднократно, в обстановке дворца его предшественника Акбара, которая постоянно напоминала о