Предел невозможного - Алексей Фомичев

— Хреновое положение. Вот-вот каганат перейдет в наступление. Ты прав, они могут выбрать любой участок фронта. И наверняка ударят туда, где наших войск мало. Или вообще нет. Даже не знаю, как мы сможем сдержать натиск. Все наши достижения последних месяцев, все труды коту под хвост. Магистраль разрушат. Как думаешь?

— Так же. Жадность до добра не доводит.

— Что? — Голыбин удивленно вскинул голову. — Что ты сказал?

— Что погоня за двумя зайцами обычно заканчивается разбитой о дерево мордой.

— Не понял.

— А что тут непонятного? — усмехнулся я, отбросив тон подчиненного. Чего теперь играть? — Вы бросили все силы на удержание магистрали, на оборону поселков. Когда надо было сосредоточить все силы на защите города. Здесь-то вариант развития наступления один. И окопов рыть не надо — полно огневых точек. Здесь наступательный порыв каганата угаснет на подступах.

— А строительство?

— А много дала ваша оборона? Опорные пункты, гарнизоны? Их обошли либо смяли. За несколько часов дошли до Камидара. Магистраль все равно разрушена. Оборона Уштобера ничего не даст. Его обойдут, отрежут от города и сомнут. И ветку до Самака перережут. Так стоило ли терять бойцов и технику в погоне за километрами магистрали? Рельсы и трубопровод восстановить можно. Живых людей — нет.

Голыбин давно уже кусал губы, явно сдерживая себя, чтобы не сорваться на ругань. Мои слова больно били по чувствам начальника управления. И только одно останавливало его — он понимал, что я прав.

— По-твоему, все было ошибкой? И строительство, и принцип защиты магистрали?

— Конечно. Не обеспечив сплошного фронта с каганатом, не собрав резервы, начинать грандиозное строительство под носом противника — верх авантюризма. Я понимаю: сил мало, республика в кольце врагов, война на несколько фронтов. Но зачем тогда дразнить противника, за чем строить магистраль буквально на ничейной территории? Честно говоря, это похоже на преднамеренное вредительство. По крайней мере, сиди я во властных верхах, так бы и подумал.

— Ладно, — устало махнул рукой Голыбин. — Давай оставим эту тему. Без точных данных — это гадание на кофейной гуще, а я не люблю толочь воду в ступе. Вернемся к нашим делам. Твое решение уволиться окончательное?

— Да.

Голыбин не стал уточнять, уговаривать. Уже сообразил, что я решения не поменяю.

— Чем будешь заниматься?

— Не знаю. Посмотрю. Возможно, придется драпать, если каганат начнет штурм города.

— А защищать его не будешь?

— Нет. Это не мое дело.

Начальник управления откровенность оценил. И укорять, обзывать трусом не стал. Успел меня узнать, чтобы огульно не бросать в лицо оскорбления.

— Ладно. Расчет получишь завтра же… Если предложу подработку?

— Смотря какую.

— По твоему основному профилю. — Насмешливая улыбка скользнула по его губам. — Я имею в виду не вождение машин.

Наши взгляды пересеклись. Мы одновременно кивнули друг другу. Слова здесь лишни.

Голыбин уже понял, что я не тот, за кого себя выдавал. Но в его намерения не входило устраивать громкое разоблачение. Да и в чем разоблачать? Какие обвинения можно выдвинуть? И зачем?

Хочет человек скрыть свое истинное лицо, пусть скрывает. Главное — он не враг. А его помощь всегда к месту. Ну и пусть дальше секретничает.

А я понял, что Голыбин будет молчать. Попросту потому, что оно ему и задаром не надо.

Вот этому взаимному пониманию мы оба и радовались.

«А все же я впервые не смог до конца сыграть роль, — мелькнула мысль. — То ли обстоятельства так сложились, то ли я сам стал другим. И нет больше желания носить маску. Или мой двойник повлиял… Впрочем, теперь не важно…»

— Договоримся так. Сейчас отдай заявление о разрыве контракта в отдел кадров, получи выписку о задолженности по деньгам и езжай по своим делам. Расчет завтра утром. Но будь на связи. Если появится… подработка, я вызову.

— Хорошо.

Голыбин проводил меня до двери, пожал на прощание руку и еще раз напомнил, чтобы я не отключал радиостанцию. Об уходе и его причинах не было произнесено ни слова. Видимо, начальник управления и сам видел, что Березин перегибает палку в отношениях с подчиненными. Но изменить ситуацию пока не в силах. Хотя интересно, что он будет делать, когда из отдела побегут остальные водители? Самого Березина посадит за баранку? Впрочем, это не мое дело…

Приехав домой, я проверил свой арсенал, выложил н стол карабин, пистолет, пистолет-пулемет, заполнил сумки магазинами и гранатами. Потом собрал необходимы вещи и технику. Подготовил все к тому, чтобы быстро погрузить в машину. Отдельно сложил местные документы деньги, ордер на квартиру.

Это на тот случай, если каганат все же прорвется к городу и начнет штурм. Было такое предположение, не лишенное оснований. Закончив сборы, глянул на часы — десять ровно. Поднял телефонную трубку и набрал номер Милены. Трубка выдала пять длинных гудков, затем щелкнула показывая, что связь установлена, и… запищала коротким сигналами.

На том конце кто-то оборвал еще не начавшийся разговор. Милена! Чего это с ней?

Не став тратить время на перезвон, быстро собрался выскочил из квартиры. Раньше в поведении девчонки таких фокусов не наблюдалось. Значит, что-то произошло, лучше выяснить лично, чем по телефону.

На улицах стало пустынно. Кто сидит дома, кто на работе, кто-то строит баррикады и готовится к обороне. Патрулей в центре города не видно, они сейчас все на окраинах. Ведут наблюдение за подступами к Самаку. Иногда проскакивают армейские машины и грузовики различных служб.

Интересно, что сейчас происходит на линии обороны? Начал каганат или все тянет? Можно, конечно, включить радиоприемник и настроить его на армейские частоты, но мне было не до этого. Надо сперва узнать, чтс с девчонкой. Война потом…

Она действительно была дома. И была очень зла. Лицо, от которого я не мог отвести взгляд, буквально пылало краской, глаза выражали только затаенную боль и ничего другого.

Милена нервно вышагивала по квартире, не обращая внимания на разбросанную по дивану одежду и раскрытый чемодан, стоявший в центре комнаты. Самой обычной комнаты, обставленной и убранной женщиной. Вышитые салфетки, цветные занавески, небольшие игрушки на полках, цветы…

Из общего стиля выбивалась только кобура с пистолетом, брошенная поверх одежды. Такие игрушки не для женщин. Молодых и красивых.

Встретила она меня прохладно. Буркнула «привет», мимоходом чмокнула в щеку и пошла собирать раскиданные вещи. Говорить явно не хотела. Зато я хотел.

— Почему задержалась? Почему не позвонила?

— Не могла, — не отвлекаясь от дела, сказала она.