Василий Шульгин. Судьба русского националиста - Святослав Рыбас

Шульгинское хозяйство нельзя было назвать ни богатым, ни бедным. Если учесть, что среднероссийская цена одной десятины земли составляла примерно 79 рублей, а средняя доходность была шесть процентов, то даже с учетом мягкого климата Волыни и наличием в хозяйстве большой вальцовой мельницы в пять этажей годовой доход мог быть примерно три тысячи рублей.

При этом ежемесячная заработная плата в России:

рабочих-металлургов и металлистов Москвы и Петербурга — от 25 до 35 рублей;

врачей в земских больницах — 80 рублей; учителей старших классов в женских и мужских гимназиях — от 80 до 100 рублей;

начальников почтовых, железнодорожных, пароходных станций в крупных городах — от 150 до 300 рублей;

губернаторов — около одной тысячи рублей.

Вскоре в Санкт-Петербурге стали напряженно всматриваться в обновляющуюся картину мира.

Экономические проблемы начали будоражить и помещичьи хозяйства. В государственную политику модернизации никак не вписывалась практика поддержки русских землевладельцев и оттеснения местных польских конкурентов.

Перед Россией стояла ее извечная проблема нехватки капиталов для развития. Мировой сельскохозяйственный кризис 1880-х годов больно ударил по ней, показав крайнее несовершенство ее экономики. Тогда на европейских рынках появилось дешевое американское зерно — заокеанские фермеры стали использовать технологические новшества: машинную обработку почвы, элеваторы, ленточные конвейеры, мощные сухогрузы для перевозки зерна и банковские кредиты. Цены на российское зерно рухнули, и вслед за этим все явственнее стало проявляться кардинальное российское неустройство, что обернулось ростом революционных настроений очутившейся на обочине молодежи.

Правительство оказалось в тяжелом положении. Было необходимо удержать внешний рынок, за счет экспорта оплатить затраты по промышленному импорту и начать форсированную индустриализацию, при этом хоть в малой степени реформировать политическую систему. Задача такой сложности стояла только перед Петром Великим. Надо было надеяться, что фигура такого масштаба появится в России.

В структуре российского вывоза в конце XIX века сельскохозяйственные продукты и сырье составляли огромную долю — 94,4 процента, а промышленные изделия — 3,5 процента, полуфабрикаты — 2,1 процента. В 1861–1865 годах экспорт хлеба из России оценивался в 56,3 миллиона рублей (31 процент общей стоимости вывоза 181,6 миллиона рублей), а через 30 лет в 1891–1895 годах — 296,7 миллиона рублей. В пятилетии с 1906 по 1910 год средняя стоимость хлебного импорта достигла 435,3 миллиона рублей, что равнялось почти половине стоимости всего экспорта (41,5 процента)[14].

Другими словами, международный аграрный рынок был для России главнейшим, любая его деформация приводила к кризису. При этом внутренняя экономическая политика выжимала из сельских хозяев все соки. Чтобы подчеркнуть глубину возникшего надлома, укажем, что «в период индустриализации аграрный сектор в целом облагался налогами в 3–3,5 раза более высокими, чем промышленный. Социальное расслоение деревни сопровождалось „переложением“ налогового бремени… на беднейшие слои населения, вело к пролетаризации значительной части крестьянства»[15].

Здесь в нашем повествовании появляется фигура Сергея Юльевича Витте, дворянина, внука генерала, уроженца кавказской провинции. Он окончил Новороссийский университет в Одессе, получил большой опыт в управлении южнорусскими железными дорогами и был, можно без преувеличения сказать, энтузиастом быстрого промышленного развития. В августе 1892 года Витте был назначен министром финансов. В прошлом он держался славянофильских убеждений, но, поняв реальное состояние финансов, изменил свои взгляды. Он стал отцом российской промышленной модернизации, создателем нового политического строя, парламентской монархии, и «ускорителем» революции, чего он, конечно, не желал.

Витте сформулировал задачи ближайших десяти лет: догнать промышленно развитые европейские страны, закрепиться на рынках Ближнего, Среднего и Дальнего Востока. Ускоренное развитие обеспечивалось привлечением иностранных займов, накоплением внутренних ресурсов за счет винной монополии и увеличением косвенных налогов, таможенной защитой промышленности от западного импорта и поощрения экспорта. Введенная по инициативе Витте государственная монополия на продажу спирта, вина и водки дала бюджету огромные средства. (Отняв при этом крупные заработки у контрабандистов, среди которых было много евреев.)

Денежная реформа 1897 года, проведенная С. Ю. Витте («золотой рубль»), укрепила российскую валюту, обеспечила приток иностранных инвестиций, но ударила по помещичьим и крестьянским хозяйствам, повысив себестоимость зерна. Другими словами, индустриализация проводилась за счет подавляющего большинства населения, включая поместное дворянство, политическую опору империи.

Однако положение усугублялось еще и тем, что Германия для поддержки своих аграриев ввела вывозные премии и поощряла резкое увеличение посевных площадей. Россия ответила повышением таможенных тарифов. Витте отмечал по поводу таможенного конфликта 1893 года с Германией, что «многие ожидали, что вспыхнет настоящая война».

Дальше произошло то, что оставило агрария один на один с банковским капиталом, рациональным и не питающим никакого пиетета перед дворянско-крестьянской культурой.

Нельзя сказать, что в Петербурге не понимали всей сложности внутренней экономической проблемы. Еще Н. Х. Бунге (вспомним, что Шульгин его крестник) позволил выдачу кредитов Государственного банка под торговые операции с зерном. Затем частным коммерческим банкам было разрешено выдавать кредиты под такие операции. Разрешили также переучет векселей в Государственном банке. Данные кредиты были настолько велики, что превзошли по объемам все кредиты Государственного банка. Были включены финансовые механизмы в поддержку зернового экспорта. «Не доедим, так вывезем!» — это как будто несерьезное выражение в действительности отражало реальную обстановку — требовалось укреплять бюджет.

Требования экономики, укрепления хозяйственных связей окраин с центром не позволяли Министерству финансов принимать близко к сердцу национальные региональные проблемы. Как говорил академик П. Б. Струве, один из близких В. В. Шульгину интеллектуалов: «Деньги, а не натуральный продукт — вот что взрывает покой вечности».

Витте можно назвать врагом помещиков, он не хотел давать им дешевых кредитов, считая возможным расширение крестьянских кредитных учреждений, заметно поворачивая в сторону социального процесса, который потом ярко выразится в последующей аграрной реформе П. А. Столыпина.