Распеленать память - Ирина Николаевна Зорина

и мужу, но все больше – этой чертовой новой власти, которая Бога не боится.

В последнее время Антон Дементьевич стал прихварывать, жаловался на сердце, но продолжал работать везде, где предлагали. Электрики были нужны. Очень тревожился, как сложится судьба детей. Спешил отдать свою старшую дочь Антонину (ей шел двадцать первый год), красавицу, образованную, знавшую языки, замуж за хорошего человека, каким виделся ему Изидор Ранцанс. Ну что ж, что был он старше ее на четырнадцать лет, что не очень-то нравился дочери. «Стерпится – слюбится», – думал этот насквозь уже обрусевший латгалец. А может, оба уедут на родину. Об этом не раз заводил с ним разговор Изидор. Рассказывал, что отец его владеет хорошим хутором, недалеко от Лудзы на востоке Латгалии. Земли много, больше ста гектаров. Много коров, раньше неплохо шла торговля, хотя теперь, с этой чертовой войной, не знает, как там отец и старший брат. Но уверен, что помогут, если они с молодой женой приедут. В родном городе живет очень много евреев, так как городок входит в черту оседлости, у Ранцансов хорошие связи с еврейскими обитателями города, есть у кого одолжить денег, пусть и под проценты. Да и у Изидора есть деньги, акции – так что он не пропадет.

Был и еще один сильный аргумент у «настоящего жениха» – его младший брат Язепс Ранцанс учился в Императорской Римско-католической духовной академии, послужил два года капелланом в Российской армии, теперь каноник у недавно назначенного епископа Риги. На хорошем счету в епархии, и говорят, что рижский епископ хочет послать его в Ватикан с докладом о положении в Католической церкви в Латвии. Такие новости грели сердце маме Лёсе, которая очень почитала Католическую церковь и искренне радовалась, что породнится со священником.

Все так и получилось, как задумал Антон Деменьевич. Антонина вышла замуж за Ранцанса и вскоре ждала ребенка. Но тут поджидала их беда. Собственно, на всех валились тогда беды.

В августе 1920 года Советская Россия заключила с Латвией мирный договор. Осенью Изидор пересек границу, бывшую в те годы довольно условным понятием, и добрался до Лудзы, а оттуда – к своим родным на хутор. Отец поддержал намерение сына вернуться домой, но сказал прямо: «На землю не рассчитывай, дробить не буду, хозяином останется твой старший брат. А ты перебирайся в Резекне. Там сейчас вакансий много. Дом купить можно, дело наладить».

Но на обратном пути Изидора схватили. Его обвинили в том, что он – «немецкий шпион», и посадили в тюрьму, а потом арестовали и его беременную жену. В доме Пауксов не знали, как вызволить дочь и зятя. От горя слег Антон Дементьевич и вскоре умер, не дожив до шестидесяти. Несколько недель продержали Изидора Ранцанса и его беременную жену в тюрьме, но, разобравшись, отпустили. Была у нас в доме легенда – я в нее не верю, – что разобрался сам товарищ Дзержинский.

Но так или иначе, арестованный «шпион» и его жена вернулись домой. Родилась дочь Амалия. Для Изидора стало очевидно, что дальше жить в Питере нельзя. И в 1924 году, сразу после рождения второй их дочери, Луции, они уехали. А через год к ним перебралась младшая сестра Антонины – Александра. Когда она уезжала, мама Лёся рассчитывала, что потихоньку они все переберутся на родину. Но судьба решила по-другому. Да и подраставшие дети уже считали своей родиной Ленинград и никуда из Страны Советов уезжать не собирались.

Новая жизнь в Латгалии

В 1924 году Изидор Ранцанс с молодой женой и двумя маленькими дочурками приехал в Резекне. Осмотрелся, купил дом, устроил семью, в доме были кухарка и няня для детей. В 1927 году у них родился сын Станислав.

Сперва Изидор был занят в кооперативном движении. В 1928-м получил должность начальника уезда. Как уж он управлял уездом, сочинять не буду, но знаю, что оставил по себе добрую память: построил первую городскую больницу. Она действует по сей день. Но через несколько лет сам заболел, поехал в Ригу, там пришлось срочно лечь на операцию по поводу воспалившейся почки. Умер на операционном столе в 1930 году сорока семи лет от роду.

Антонина осталась молодой вдовой с тремя детьми: старшей дочери Амелии исполнилось девять лет, Лучии – шесть, а сыну – три года. Семья Ранцанса и после смерти Изидора не бедствовала, но Антонина чувствовала себя покинутой. Дамы образовавшегося вокруг нее «светского круга» поохали, посочувствовали и как-то растворились. Настоящих друзей и родных не было. Антонина зачастила в костел, подолгу молилась.

В своем траурном наряде была она очень хороша. И вот стала замечать, что на нее внимательно посматривает какой-то молодой офицер. На нем была форма айзсарга[1].

Это был Илия Анцанс. Он давно заприметил привлекательную и богатую вдовушку и стал ее добиваться. Был он моложе ее на семь лет. Но вспыхнула страсть. Может быть, впервые Антонина влюбилась. Ее ничто не могло удержать. Избранник не просто ослепительно красив, как ей казалось, он к тому же – образованный человек (закончил сельскохозяйственную школу), умеет ухаживать, польстить, успокоить и приголубить. Антонина сдалась и поехала в Ригу просить разрешения на второй брак и второе венчание у брата своего умершего мужа, Язепса Ранцанса, который к этому времени стал уже епископом.

Мудрый и добрый Язепс выслушал сноху с пониманием и только спросил не без лукавства:

– Как зовут твоего сердцееда?

– Илия Анцанс, – ответила Антонина.

– Ну что ж, была ты Ранцанс, станешь Анцанс. Одну буковку потеряешь, зато, может, счастье найдешь.

Так в 1935 году в нашу латгальскую семью вошел айзсарг Илия Анцанс.

Антонина отправила дочерей учиться в католическую школу при монастыре, что был недалеко от Резекне. На руках остался только маленький Стасик, он много болел, требовал материнского внимания. Но несмотря на это, в первые годы нового брака Антонина была счастлива.

Илия получил место преподавателя в сельскохозяйственной школе Резекне. Были у него и частные ученики – дети вставших на ноги новых фермеров, которым хотелось поставить свое хозяйство на европейский уровень. Анцанс был сторонником партии «Крестьянский союз». Ее лидер Ульманис, сын зажиточного крестьянина, с детства привязанный к земле, нутром своим понимал, что в Латвии основой всего может быть только сельское хозяйство, а его опорой – крестьянство, фермеры, зажиточные хуторяне. Его смешной и наивный лозунг – «Наше будущее – в телятах» – для добродетельного латыша-селянина звучал убедительно.

Как и все айзсарги, Анцанс поддержал переворот 1934 года, разгон парламента и партий, считая как